– Те, которые я ему дал.

– А сами где их взяли?

– Один парнишка одолжил вчера вечером.

Мэгги метнула в меня старомодный осуждающий взгляд, но промолчала.

Через пару минут подъехало такси. Я назвал адрес в Старом городе, и, высадившись, мы с Мэгги пошли по узкой улочке к одному из каналов в портовом районе. На углу я остановился.

– Здесь?

– Вот, – указала Мэгги.

Церковь – маленькая, серая, с обращенным к каналу фасадом – стояла ярдах в пятидесяти от нас. Должно быть, одна лишь вера поддерживала очень старое, покосившееся здание, а не будь этой веры, оно неминуемо завалилось бы в канал. Невысокую квадратного сечения башню, как минимум на пять градусов отклонившуюся от вертикали, венчал маленький шпиль, опасно накренившийся в противоположную сторону. Первой реформатской церкви Американского общества гугенотов явно пора собирать пожертвования на капитальный ремонт.

О том, что некоторые здания по соседству пребывали в еще более плачевном состоянии, свидетельствовал тот факт, что обширная территория с этой стороны канала за церковью уже была освобождена от ветхих домов. Гигантский кран со стрелой, длиннее которой мне видеть не приходилось, почти терялся в темной выси, господствуя над участком, где уже завершалось строительство армированных фундаментов.

Мы медленно шли вдоль канала к церкви. Теперь уже явственно слышались игра органа и пение женщин. Музыка, растекавшаяся над темными водами, звучала очень приятно, неопасно, по-домашнему уютно, ностальгически.

– Похоже, служба еще не закончилась, – сказал я. – Пойди туда и…

Я осекся и прикипел взглядом к блондинке в белом плаще с пояском, проходившей мимо.

– Эй! – воскликнул я.

У блондинки, похоже, все было разложено по полочкам, и она точно знала, как действовать в ситуации, когда на малолюдной улице к тебе пристает незнакомый мужчина. Она посмотрела на меня и кинулась наутек. Но убежала недалеко, потому что поскользнулась на мокрой булыжной мостовой. Вскочила и успела сделать еще два-три прыжка, прежде чем я ее схватил. Она пыталась вырваться, но вскоре расслабилась и обвила руками мою шею. К нам присоединилась Мэгги, на ее лице я увидел знакомую пуританскую чопорность.

– Старая дружба, майор Шерман?

– С сегодняшнего утра. Это Труди. Труди ван Гельдер.

– А-а… – Мэгги успокаивающе положила ладонь на руку Труди, но та даже не оглянулась, зато еще крепче обняла меня, восхищенно вглядываясь в мое лицо с расстояния четыре дюйма.

– Я тебя люблю, – заявила Труди. – Ты милый.

– Да, знаю, ты мне это уже говорила. Эх, черт…

– Что делать будем? – спросила Мэгги.

– Да, что делать будем? Придется отвезти ее домой. Если посадить в такси, она выскочит у первого же светофора. Сто к одному, что старая бой-баба, которой поручено ее охранять, где-то прикорнула, а отец уже замотался в поисках. Нет бы ядро на цепи к ноге пристегнуть, дешевле обошлось бы.

Не без труда я разомкнул кисти Труди и задрал ее левый рукав. Осмотрел локтевой сгиб и взглянул на Мэгги. У той расширились глаза и поджались губы – уродливый игольный рисунок произвел сильное впечатление. Я спустил рукав, и Труди не разрыдалась, как в прошлый раз. Просто стояла и хихикала, будто происходило нечто крайне забавное.

Осмотрев другую руку, я заключил:

– Ничего свежего.

– То есть вы не заметили ничего свежего, – сказала Мэгги.

– Что, по-твоему, я должен сделать? Устроить стриптиз у канала под органную музыку? Подожди.

– Чего?

– Мне нужно подумать, – терпеливо объяснил я.

И я думал, пока Мэгги стояла с покорной миной, а Труди по-хозяйски держала меня за руку и рассматривала обожающе. Наконец я спросил: