– Давайте чай пить, – улыбнулась она. – И вы расскажете мне, почему приехали…

– Соскучился, – признался Агафонов. – А что, нельзя? – осведомился небрежно.

– Можно, – хихикнула она, и каждый понял, что речь идет не о внезапном приезде. – Но мы же с вами познакомились только сегодня, – рассмеялась она, доставая чашки из старой дубовой горки.

– Как же! – возмутился Михаил. – А в кондитерской кто вокруг витрины гулял? – хмыкнул он, заходя вслед за ней на кухню, и в узком проходе зацепил ногой здоровый розовый чемодан с Биг-Беном на борту.

– Ты куда-то уезжаешь? – удивленно осведомился он. – Куда?

– В Красную Поляну, – добродушно объяснила она. – Мы всей семьей едем…

– Вот говорят, что институт брака и семьи перестал существовать, а ты не первая, кто проводит новогодние каникулы с семьей, – пространно заявил он и пристально посмотрел на сидящую напротив Еву. Она разливала кипяток в чашки с пакетиками и не сразу заметила его выжидающий взгляд.

– Другого нет, – пробормотала она.

– И этот пойдет, – милостиво кивнул Агафонов, на дух не переносящий чай в пакетиках. Но сейчас из рук Евы он согласился бы хлебать любое пойло.

«Скоро пройдет, – успокоил он сам себя со знанием дела. – Гон. Ясен пень», – мысленно усмехнулся он, а вслух поинтересовался, все так же не отрывая взгляд от Евы:

– Мы же не станем тянуть резину, Ева? – прохрипел чуть тише обычного.

– Не-а, – весело и просто согласилась она, смотря на него во все глаза.

«Горячая штучка, – фыркнул про себя Агафонов. – Вон глазищи огнем пылают. По закону жанра следовало бы задержаться на часок и познакомиться с Евой основательно. А там и на корпоратив можно было б не пойти. Но не здесь, – затормозил Агафонов. – Сразу видно, что эту хату обставляли еще в девяностые. Чешская стенка, белорусская кухня. Как завалит кто из родоков, потом хлопот не оберешься, – мысленно скривился он, припоминая, что именно на квартире тестя и тещи их с Ниной застали родственники. – Ну а дальше… только через ЗАГС! Плавали, знаем», – поморщился он, поклявшись самому себе после развода, что в реку брака его нога больше не вступит.

– Тогда, Ева, – деловито велел он. – Бери чемодан с собой. А я тебя завтра утром отвезу, куда скажешь, – предложил Агафонов.

– Нет, – мотнула она головой. – За мной заедут. Нет смысла тягать этот шкаф туда-сюда.

– Смотри сама, – предупредил он вкрадчиво. – Но до утра ты моя.

– А ты мой, – лукаво улыбнулась она, и Агафонов с удивлением почувствовал, как тепло разливается по душе.

– Тогда в разгар веселья поднимаешься в офис и ждешь меня, – проинструктировал он. – Я иду следом за тобой. Берешь вещи, чтобы Ксюха и остальные решили, что ты ушла. А то пойдут разговоры, – поморщился он и заметил участливо: – Оно тебе надо?

– Все равно придется уходить, – печально улыбнулась она. – Кажется, в инструкции по деловой этике написано, что интимные отношения на работе запрещены.

– Да ладно, – усмехнулся он, потянув ее за руку и усаживая к себе на колени. – Я придумал, я и отменю. Не бойся.

«Вы, конечно, Михаил Александрович, бог и царь «АМА-Девелопмент», но после праздников мы с вами попрощаемся, – мысленно ухнула Ева, прекрасно понимая, что роман с владельцем холдинга не продлится долго. – Да и какой же это роман? – оборвала она саму себя. – Ни цветов, ни конфет. Даже слова ласкового не сказал. Прет как бык. Ну и пусть, – подумала она, впуская язык Агафонова в свой рот. – Зато спросят меня, кто был первым, а я закачу глаза и таинственным шепотом отвечу: «Тако-о-ой мужчина!»

Обратно на работу они ехали молча. Во-первых, Агафонов никак не мог прийти в себя после двух целомудренных поцелуев.