Решив не дергаться и плюнуть на всех наблюдателей вместе взятых, я расправила плечи, гордо подняла голову и походкой подиумов зашагала на работу. Двое молодых парней, шедших навстречу, заинтересованно глянули на меня, а один даже тихонько присвистнул вслед.
Глава 6
Во дворе на стоянке возле черного входа стояла Сенькина машина. Я чуток притормозила и, не торопясь увидеться с родной кровинушкой, пристроилась в соседнем дворе на лавочке под раскидистым кустом цветущей сирени. Быстро в уме прикинула всю ситуацию. Выходило, что сестре нужно все рассказать. Потому что она была в курсе насчет ключа, а значит, теперь рисковала наравне со мной. Вряд ли Казимир поверит, что я не рассказала обо всем сестре, если ему в голову придет начать спрашивать (тьфу, тьфу, тьфу…). А узнать, что Сенька – самый близкий мой человек, такому типу труда не составит. Вот и выходило, что если уж опасность стала за мной (пока еще) ползать, то и к Сеньке она прицепится – это точно. Ну подумаешь, покудахчет сестрица немного поначалу, побегает, поорет, как без этого. Но потом-то все равно успокоится. Куда ей деваться-то с подводной лодки? А там, глядишь, вместе чего умного и придумаем. В любом случае, если сестре грозит опасность (а я в этом была уверена), она должна об этом знать, чтобы как-то себя обезопасить. Приняв это решение, я встала со скамейки и решительным шагом направилась к офису.
Сенька сидела на диване, несколько развалившись в вольной позе, грызла печенюху и пролистывала макет нашего нового каталога, над которым я корпела несколько ночей подряд. Услышав, как открывается дверь, Сенька попыталась состроить физиономию строгого начальства, но, увидев, что именно я вхожу в кабинет, слегка расслабилась. Сграбастала из вазочки очередную печеньку, кивнула головой на каталог в своих руках и одобрительно проговорила:
– Толково… Только, думаю, нужно отдать дизайнерам, чтобы кое-что подправили… Ты как считаешь?
Я равнодушно пожала плечами:
– Отдай…
Подошла к кофеварке и принялась колдовать над ней. Мое безразличие Сенька восприняла несколько неправильно. Соскочила с дивана и, чуть заискивающе, пытаясь заглянуть мне в глаза, затараторила:
– Дуська, ты чего? Обиделась, что ли? Нормальный каталог, и работу ты проделала большую, профессионально проделала, но ты же не дизайнер. А они глянут своими наметанными взглядами, где чего подправят, где чего добавят… Ведь не хухры-мухры, на международную выставку выдвигаемся. Так что, какие тут обиды могут быть? А, Дуськ…?
Я усмехнулась.
– Да не обиделась я… С чего взяла-то? Устала немного… Спала плохо… А тут еще… – Я покосилась на сестрицу.
Сенька сразу стала в стойку. Брови сошлись на переносице, и она с какой-то тоской спросила:
– Дуська… Ты чего? Опять куда-то вляпалась?
В ответ я только тяжело вздохнула. Налила в две чашки кофе и пошла к креслу. Основательно уселась, словно собиралась в нем провести весь остаток своей не очень, как я теперь уже думала, долгой жизни, и сделала маленький глоток из своей чашки. Сестрица, все это время наблюдавшая с подозрением за мной, вдруг рявкнула так, что я чуть не подавилась ароматным напитком:
– А ну, немедленно говори, что опять случилось!!!
Неторопливо взяв салфетку со столика, я вытерла капли кофе, попавшие на юбку, и обиженно проворчала:
– Чего орешь, как укушенная? Сейчас все расскажу…
Ну и рассказала. Про нашего необычного посетителя, про то, как лоханулась с ключом, про его интерес и про встречу с Юриком, и, разумеется, выдала всю ту информацию, которую узнала про друга. Пока Сенька, морща нос, размышляла над моим повествованием, я подумала, подумала, да и рассказала ей и о монастыре. О той книге, которую увидела в руках Аникеева, про рисунок на ней, который, как две капли воды, был похож на рисунок на ушке ключа. Про Волкова и свои выводы тоже поведала. В общем, сдалась, что называется, с потрохами. Закончила свою невеселую повесть так: