На обратном пути Ольке первой удалось обрести дар речи:

– Когда я вырасту, я тоже стану такой же, как она, да, Толь? Ну, скажи же, Толик, да же ведь?

– Ну, да, да. А я… А я тогда стану, как дядя Валера …Таким же большим и таким же умным.

– Ага!! И таким же добрым, давай?!

– Ну да… – кивнул Толька, нахмурив для солидности брови.

– Вот здоровски!.. И мы с тобой будем возле всех колонок всем раздавать теплые варежки, да же?!

– Ну… только у кого их не будет. Чтобы по честному.

– И мячиков накупим, и…И зайчиков много-много!! И кукол!!

– И гематогена! И мороженного в вафлевой корочке, да?!

– Да!! И всего-всего… чего-нибудь еще, да же, Толь?!!

– Да! Только поскорей бы нам вырасти, да же ведь?

– М-гм…

Поскольку варежки оказались двойными, мама разрезала их на две части, и получилось аж четыре варежки сразу. Затем, дабы они не потерялись, она к каждой паре варежек пришила соединяющую веревочку, и они сослужили добрую службу, по крайней мере, еще две суровые зимы, не только Ольке, но и Павлику.

В один из вечеров, когда Толька с Олькой, припозднившись, пришли за водой в очередной раз, в крайнем окне этого почти сказочного дома загорелся свет, и за прозрачной тюлевой занавеской Олька вдруг увидела наряженную елку. Игрушки на ней переливались всеми цветами радуги, и она просто оторопела от невиданного дива. Кивнув Тольке в сторону окна, она словно завороженная пошла по направлению к дому, и в метре от забора неожиданно застряла по пояс в сугробе, откуда Толька ее едва вытащил.

– Давай быстрее, а то снег в валенках растает, они станут совсем мокрыми и опять попадет от мамы, – поочередно вытряхивая снег из валенок, как обычно, назидательно говорил брат.

– А ты веришь, что я… ну, что в том окне я видела блестящую елку, а? Или ты сам ее тоже видел? А, Толь, видел? Ну скажи же…

– Да не успел, блин! Пока набиралась вода, пока отставил ведро, а они взяли и закрыли ставни.

– М-м. А я… – виновато опустив ресницы, вздохнула сестра и шепотом добавила, – знаешь, как краси-иво…

– Да ну, в домах елок не бывает. Мама с Анькой же говорили, что елку наряжают только в школе, один раз в году, и то – только зимой перед каникулами. Да еще берут завхоза и наряжают его Дедом Морозом. И, кто из детей споет ему песенку или расскажет стишок, тому он из мешка выдает конфеты и игрушки там всякие…

– А они, что ли, не догадываются, что это завхоз? – изумилась Олька.

– Не-а. Мама и то случайно увидела, когда ему в учительской бороду из ваты приклеивали. А так бы и мы не знали, что они так всех дурят.

– Так он же злой, как черт!

– Кто?

– Да завхоз же! Помнишь, мама говорила, что он всегда орёт, как черт, на уборщиц, да вообще и на всех, кроме директора?

– Ну и что, что злой… А, может, он злой из-за того, что его директор каждый день заставляет работать и завхозом и Дедом Морозом.

– Нетушки, настоящий Дед Мороз должен быть добрым.

– Откуда ты знаешь-то? – скептически изогнув бровь, усмехнулся старший брат.

– Знаю и все… Чую!

– Вот я – знаю, что настоящего Деда Мороза вообще не бывает!

– А вот и бывает!!

– А я говорю – не бывает! Мама же говорила, что в школе на Новый Год только дурнатой занимаются, чтобы всех обдурить. И ты, как дура, тоже веришь, ха-га-га-а…

– Если настоящий Ангел есть, значит и настоящий Дед Мороз тоже есть!

– Да Дед Мороз только в сказках бывает!

– Да если бы сказки были плохие, тогда бы и книжек со сказками бы не было! – запальчиво воскликнула Олька.

– И все равно настоящего Деда Мороза не бывает! – все сильнее хмуря брови, упрямился Толик.

– И фигушки! А, может, это Ангел один раз зимой превращается в Деда Мороза и разносит ночью людям такие красивые елки? Жалко, что ты не успел увидеть ихнюю блестящую елку…