Я кивнула головой и нараспев процитировала:

– И слышу я знакомое сказанье,

Как Правда Кривду вызвала на бой,

Как одолела Кривда, и крестьяне

С тех пор живут, обижены судьбой.

Лишь далеко на окиане–море,

На белом камне, посредине вод,

Сияет книга в золотом уборе,

Лучами упираясь в небосвод.

Та книга выпала из некой грозной тучи,

Все буквы в ней цветами проросли,

И в ней записано рукой судеб могучих

Вся Правда Сокровенная Земли!

– И добавила с легкой усмешкой, глядя на их несколько оторопелые лица: – Кажется, именно об этой книге были написаны строки Николая Заболоцкого… – Не дожидаясь комментариев, быстро задала свой вопрос: – Так что насчет найденной библиотеки? Чья она?

Лохматый засуетился. Кинулся к тому самому фолианту, который перед моим приходом изучал, и затараторил:

– Представляете…!!! Эти книги намного, понимаете, очень намного старше «Голубиной книги»! Я пока даже не берусь оценить точно, какого они возраста!!! Но каково качество!!! Даже сам переплет… Вы только посмотрите…! – Восторженные слова сыпались из него словно горох из прорванного мешка. Он осторожно закрыл фолиант и сделал приглашающий жест, чтобы я сама убедилась, насколько это превосходно.

Сделав короткий шажок, я посмотрела на книгу и… замерла столбом. На кожаной тисненой обложке я увидела точно такой же рисунок, который был на ушке ключа, переданного мне при странных обстоятельствах старушкой в тот памятный пасхальный день! Вообще-то, я иногда, так, для очистки мозгов, поигрывала в покер. Я бы сказала, игра эта интеллектуальная. Но еще больше психологическая. Если не умеешь владеть своим лицом и эмоциями, то лучше за игральный стол и не садиться даже. Так что, я своим лицом владеть умела. По крайней мере, так всегда думала. Но тут… То ли я ушами мотнула, то ли заморгала чуть чаще положенного… В общем, чем-то я себя выдала. Михаил, который все это время, пока мы «щебетали» с кандидатом исторических наук Константином, пристально смотрел на меня, так и впился в меня взглядом. Каюсь… Женское тщеславие сыграло со мной злую шутку. Я видела, что он на меня смотрит, но приписала его внимание интересом ко мне как к женщине. Теперь же, увы, слишком поздно, я поняла свою ошибку! Нет, подобный интерес, конечно, тоже, наверное, имел место. Но думаю, не очень значительный. Он впился в меня клещом, не хуже моей сестрицы, и вкрадчиво проговорил, скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Вы уже когда-то видели этот знак, не правда ли?

Чтобы дать себе время опомниться, я, не отвечая, задала свой вопрос:

– А что это за знак? – А сама в то же самое время лихорадочно пыталась собрать свои эмоции в кучку, чтобы убедительно соврать. Думаю, фальшь такой тип, как этот «аспирант», даже нюхом учует, не говоря уже о чтении лиц, как открытой книги, блин!

Но тут на помощь мне (думаю, сам того не осознавая) пришел лохматый Константин. Встрепенувшись, он радостно прочирикал:

– О!!! Вы тоже обратили на него внимание! – Любовно, словно любимому дитятю по головке, он погладил обложку рукой. – Да… Это не обычный знак. Видите…? – Он стал осторожно обводить пальцем узор: – В этот орнамент очень искусно вплетен образ журавля. – Я внимательно присмотрелась к узору. А ведь и правда! Почему я раньше этого не замечала на ключе? Может, потому что сам рисунок на головке ключа был очень мал? Или я просто не очень внимательно рассматривала его, отвлеченная, скорее, самим способом, каким ключ попал ко мне, чем рисунком на нем? А Костя продолжал, похоже, сев на своего любимого конька. – А вы знаете, к какому божеству наши с вами предки относили эту птицу? – И, не дожидаясь от меня ответа, выпалил: – К богу Велесу! Издревле считалось, что осенью журавли уносят на далекий юг души умерших, сопровождая их до самого звездного пути, по которому им было суждено идти на суд Предков. А вот весной журавли обратно, на родную землю, приносили души нерожденных еще пока младенцев. – Внезапно он повернулся ко мне лицом, заслонив от моего взгляда эту таинственную книгу, и спросил с лукавым интересом: – А скажите, Евдокия, вы слыхали об ордене Тамплиеров?