Нам повезло. Охотничья двустволка – «тозовка» с вертикальным расположением стволов – просто висела на стене у Чепикова дома. Ружье было очень красивым и эстетичным, приятной тяжестью лежало в руках. Я очень любил оружие.

Быстро нашлась и коробка с патронами. Я зарядил в стволы и пулевой, и картечь. Двенадцатый калибр, серьезный аргумент.

– У меня не будет проблем, что я беру чужой огнестрел, не имея разрешения на владение охотничьим оружием?

– Это исключительные обстоятельства. Могу расписку выдать.

– Ни к чему.

А почему «ни к чему»? Я не был знатоком уголовного кодекса, но интуитивно мне казалось, что хищение огнестрельного оружия – серьезное преступление. Удивительно, насколько этот человек потрясающе к себе располагал, хотя ничего для этого пока не сделал. Я опасался, что это впечатление может быть обманчивым, но ничего не мог с собой поделать. Мне хотелось доверять Устюгову.

– Спасибо, что не стал говорить им, что я выдумал про карантинный лагерь. Мне нужно немного времени, чтобы спокойно во всем разобраться, без лишних истерик, – сказал Игорь.

Я молча кивнул.

Мы прихватили с собой фонари и выдвинулись из Доброго вслед за Алданом. К охотничьему домику вела небольшая тропа, едва протоптанная, что в этой глуши совсем не удивляло. Постепенно на лес спустилась ночь. Луна так и не вышла, и мы включили один из фонарей. Луч света выхватывал голые серые деревья и узкую тропинку, но за его пределами царила кромешная тьма. Мы шли уже долго, и молчание из просто неловкого стало нестерпимым.

– Что вы знаете о товарище Алдане? – спросил Игорь у Подчуфаровой.

Она фыркнула, показывая неуместность вопроса.

– Почти ничего. Зимой вышел из леса, сказал, путешествует в наших краях. Устроился в поселке, иногда ходил охотиться. Почти ни с кем не разговаривал.

– Был агрессивным? Выпивал?

– Нет, ни разу не видела, чтобы пил. Но он очень сторонился других людей. А зачем вы спрашиваете? Ждете проблем?

– Не знаю. Но хочу быть готов. Весьма странно, что он ушел из поселка в столь неподходящий момент. И вашем микроколлективе он был новым звеном, проблемы начались, как он пришел.

Очевидно, что Устюгов определился с подозреваемым. В принципе, это было очевидно. В детективах очевидный вариант был ошибочным – закон жанра, но жизнь – другое дело.

– Я же говорила – это было два месяца назад.

– Может, он и ни при чем, – пожал плечами Устюгов.

– А может быть, – я решил включиться в разговор, – он смотрел из леса, как мы уйдем – единственные вооруженные люди в поселке, способные дать ему отпор, после чего вернулся в поселок и всех там убил. Игорь, мы должны были разделиться.

– Ой, – Подчуфарова прикрыла рот рукой. Было видно, как она расстроилась.

Мои слова заставили Устюгова задуматься.

– Юлия Семеновна, нам далеко еще идти? – спросил он у фельдшера.

– Минут десять, заберемся на холм и будем на месте.

– Тогда не важно, – подытожил Устюгов. – Мы почти пришли.

Действительно, деревья вокруг стали реже, дорога пошла вверх, и вскоре мы вышли на опушку. Луч фонаря выхватил из тьмы небольшую избушку. У стены была заполненная дровами поленница. Неподалеку от входа располагалось кострище, краснеющие угли говорили о том, что мы пришли не зря.

Устюгов выключил фонарь.

– Не спешите, пусть глаза привыкнут к темноте, – сказал он.

Через пару минут я смог с трудом различать смутные контуры предметов.

– Сначала действуем исходя из того, что дверь не заперта. В этом случае я захожу первым, потом вы, будим его, если спит. Если заперто, буду входить я один, а вы подождете за углом.

Он щелкнул предохранителем на автомате, я приложил ружье к плечу, направив ствол на дверь.