Вместо нее ответила Подчуфарова:

– С утра из поселка ушел наш охотник. Его зовут Эрхан Алдан. Ружье свое взял и ушел.

– Эрхан – это имя, Алдан – фамилия?

– Да. Эрхан Кундулович Алдан.

– Вы знаете, куда он пошел?

– У него есть охотничий домик неподалеку, часа два ходьбы. Думаю, он пошел туда.

– Отлично! Вы проводите меня.

Подчуфарова пожала плечами.

– Нет.

– Я у вас не спрашивал, а поставил в известность, – отмахнулся от нее Игорь и обратился к окружающим, – Товарищи, мне необходимо собрать здесь всех, – громко сказал он всем присутствующим, – поэтому мы отлучимся на несколько часов за товарищем Алданом, вернемся ранним утром. Постарайтесь выспаться, потерпите еще немного.

Устюгов повернулся к Драчеву.

– Вы – доктор Драчев? – уточнил Игорь.

– Да.

– Вы осматривали товарища Чепикова?

– Так точно.

– Ваше профессиональное мнение? Что показало вскрытие? Тоже язва?

– Я его не вскрывал, но если настаиваете, проведу вскрытие. Это точно не сибирская язва, нет ни одного характерного симптома. Мое мнение – смерть во сне в результате внезапной остановки сердца. С учетом его возраста и общего стресса – в этом нет ничего удивительного.

– Спасибо, Иван Сергеевич. Я доверяю вашему мнению и, тем не менее, настаиваю. Я не люблю такие совпадения и должен быть точно уверен, что это – случайная смерть.

– Конечно, Игорь Сергеевич, я сейчас же займусь. Максим, можно тебя на минутку.

Он увел меня за руку, а на мое место подошел ранее стоявший в стороне Завьялов. Краем уха я слышал их с Устюговым разговор. Если максимально сжато передать его суть, выглядело это примерно так: «Мне нужно немедленно уехать» – «Это невозможно» – «Да вы знаете, кто я такой?!» – «Да. И мне плевать».

– Максим, мне нужно кое о чем тебя предупредить, – сказал Драчев.

– Внимательно слушаю, Иван Сергеевич.

– Я считаю, мы подверглись в этом поселке воздействию определенных наркотических веществ и являемся подопытными крысами в ходе правительственного медицинского эксперимента, – он говорил довольно быстро и не очень связно. – Ты знаешь, что такие вот Завьяловы и Кашпировские – это проект спецслужб по контролю за населением, которое просто сводят с ума? Сумасшедшими управлять легче, знаешь ли. Симптомы – плохой, бессвязный сон, повышенная тревога и паранойя. Вот поэтому у Чепикова сердце и встало. Многому из того, что мы видим и слышим, доверять нельзя. Подобные эксперименты проводятся на небольшой выборке испытуемых, а потом уже внедряются повсеместно.

– Вы простите, Иван Сергеевич, но ваша речь – хороший пример паранойи.

– А я тебе о чем говорю? У меня симптомы. Возможно, даже галлюцинации. Погоди, ты что, не веришь, что Кашпировского курировала безопасность?

– Нет, это-то наверняка так. Я об эксперименте на нас. Я ничего особенного не чувствую, да и по другим не видно.

– Ты был здесь недолго, а они… – он исподлобья посмотрел на присутствующих, – возможно, тоже в этом участвуют. Послушай, я могу доверять только тебе. Пожалуйста, не ешь и не пей ничего чужого.

– Вы уверены, что сможете провести вскрытие?

– Конечно, Максим, – он даже выпрямился, выкатив грудь. – Я же профессионал.

Устюгов окликнул меня, я попрощался с доктором и подошел к милиционеру.

– Максим, мне нужна твоя помощь. Пойдешь со мной и Юлией Семеновной. Доктор занят, на Завьялова и Резцову рассчитывать не могу – барышни на грани истерики мне не помогут. Я не знаю, будут ли проблемы с этим Эрханом, но на всякий случай надо помочь. У тебя нет оружия?

– Нет.

– Тогда по дороге зайдем в домик к Александру Викторовичу, надеюсь, у него будет.

Мне не хотелось сейчас оставлять доктора в таком состоянии, но я посчитал себя должным родной милиции и пошел с Устюговым.