– Но это же абсурд, это просто невозможно!
– Ты тоже так думаешь?
– Оставим за скобки, что у животного отсутствует понимание причинно-следственных связей этого механизма, и она не умеет читать. Крыса даже не понимает, что ей грозит опасность!
Драчев пожал плечами.
– Когда вода начнет поступать в лабиринт, поймет.
Почувствовав воду под ногами, крыса жалобно пискнула и в панике заметалась по стеклянным коридорам.
Я хотел подойти и вытащить ее, но мои ноги стали как ватные, рукой я тоже не мог пошевелить. Только сказал:
– Это просто садизм! Вы убиваете животное без всякой причины!
Мне было очень жалко крысу.
– Это наука. У эксперимента есть причины.
Крыса до последнего пыталась плыть и искать выход, пока вода не вытолкнула весь оставшийся воздух.
– Жаль… – разочарованно произнес Драчев. – Может быть, другая крыса справится лучше?
VI
– Устюгов не показался вам подозрительным?
– В принципе, нет. Было странно, что он так быстро сорвался ехать. Но это же логично, что милиция подчиняется госбезопасности. Тем более, он позвал его не по секретным делам, а для профессиональной помощи – чтобы найти преступника. Вы знаете, я не задумывался о субординации и взаимодействии в наших органах.
– Вы ему доверяли?
– У меня не было формальных причин ему не доверять.
– А неформальных?
Почему он так вцепился в Устюгова?
– Нет, – ответил я, тщательно подумав.
– Хорошо. Вы упоминали, что подремали по дороге в Доброе. Что-нибудь снилось?
А это здесь при чем?
– Нет. Мне редко снятся сны.
– Ясно. Продолжайте, пожалуйста.
***
– Проснись, Максим!
Я проснулся от стука в дверь машины. Устюгов уже стоял снаружи, мы были в Добром. Он довез нас прямо до турбазы. Голова очень сильно болела, видимо, сна мне все-таки не хватило. Стоял глубокий безлунный вечер. Темные сумерки объяснялись тяжелыми тучами, покрывшими небосвод. Дело шло к серьезному дождю, и это было очень плохо. Грунтовка до Энска могла стать непролазной.
Навстречу нам из кафе выбежала Резцова. Крайне взволнованная.
– Слава богу, наконец-то! Максим, почему ты нас бросил?! Кто вы? – она обратила внимание на Устюгова.
Устюгов представился и спросил, где сейчас Чепиков. Резцова всхлипнула.
– Александр Викторович умер прошлой ночью.
– Как?! Что случилось?!
– Не знаю. Фельдшер говорит, сердце. А еще кто-то порезал все покрышки на автомобилях, и мы не смогли никуда выехать утром. И телефон не работает. Врач этот… Подождите. Вы в курсе происходящего?
– Мне Максим все рассказал, в общих чертах.
– Только он не знает, что его дорогой врач объявил карантин и потребовал, чтобы мы в течение пяти дней не покидали поселок! Поговорите с ним, пожалуйста. А кто вас вызвал?
– Александр Викторович, – ответил Устюгов. – Послал Максима за мной.
– Поэтому я и уехал так срочно, извините, – сказал я хозяйке, краснея.
Мы пошли вместе с ней в кафе. В зале не хватало только Чепикова и якута. Как только мы вошли, все присутствующие ринулись к нам, что-то рассказывая, объясняя и жалуясь. Без Чепикова здесь была анархия.
– Прошу всех успокоиться, – громко сказал Устюгов. Меня накрыло ощущение дежа вю… – ситуация будет взята под контроль. К сожалению, по эпидемиологическим причинам вам в настоящий момент не разрешено покидать поселок. Неподалеку силами санэпиднадзора организуется временный госпиталь, куда мы отправимся через два дня, чтобы пройти карантин. Срок карантина – пять дней.
У меня просто челюсть отвисла от того, насколько этот человек гладко лгал присутствующим. Я и сам бы поверил.
– Поэтому от вас требуется прежде всего спокойствие, и мы через это пройдем. Это все, кто есть? – спросил он Резцову.