Среди них был Болат и Тимур. Он много шутил с друзьями, а я, сидя рядом, слышала их разговоры и начала смеяться над их шутками. Им это понравилось, и они стали намеренно шутить больше и громче, чтобы вызвать у меня смех. В какой-то момент я смеялась настолько заразительно, что даже классная руководительница начала меня одёргивать – мол, как это так, тихая и незаметная девочка вдруг превратилась в ту, кто срывает урок.
Тимуру и его друзьям это, видимо, понравилось ещё больше. Мы начали дружить и в шутку называли себя Гарри, Рон и Гермиона. Так у меня появились новые друзья, и к концу четвёртого класса я уже не ощущала себя полной изгоем.
Конечно, те, кто был особенно близок с Кариной, продолжали меня сторониться, а сама Карина иногда бросала подозрительные взгляды. Полностью её влияние не исчезло, но жизнь в классе определённо стала легче.
Помню, к нам в каком-то, наверное, четвёртом классе пришёл мальчик. Он плохо знал русский, больше говорил на казахском. Я заметила, как травля постепенно начинает перекочёвывать к нему, потому что он выделялся уже сильнее, чем я. Я не знаю, чем я так сильно выделялась во втором классе, что Карине удалось уговорить остальных меня игнорировать, но этот мальчик отличался сильнее – он не мог нормально общаться с одноклассниками, ведь мало кто в классе говорил на казахском.
Когда я это заметила, мне стало неприятно. Я понимала, что он переживает то же самое, что и я когда-то. Несмотря на то, что я не знала казахского, я стала садиться рядом с ним, пыталась как-то разговаривать – хоть отдельными словами, хоть простыми фразами. Мне хотелось показать, что я не позволю превратить его в изгоя. Или, если уж так, пусть он будет изгоем вместе со мной – но не один. Было больно видеть, как дети снова находят новую жертву.
Глава 9
Родители не знали, как изменить отношение окружающих ко мне, не могли избавить меня от одиночества или страхов. Но они подарили мне нечто большее – бесконечные порталы в другие миры, куда я могла отправиться и найти себя.
Мне повезло: мои родители никогда не скупились на книги. На каждый праздник меня возили в книжный магазин «Эврика» на Старой площади или «Гулянда» на Толе би, а на день рождения я выбирала себе новую энциклопедию. За каждый выпавший зуб получала журнал. О, эти журналы до сих пор в моём сердце, и я всё ещё мечтаю выпустить такие же для детей, как те, что были тогда. Я даже когда-то начинала рисовать их от руки. Ну, всё ещё впереди.
Вместо прогулок во дворе я стала читать. Много, особенно энциклопедии, снова и снова. Однажды ко мне случайно попала книга – «Хорёк-писатель в поисках музы» Ричарда Баха. Родители купили её для себя, но в итоге она стала моей. Оказалось, писатель – это не обязательно серьёзный мужчина за массивным столом, который придумывает сложные истории. Писателем можно быть просто потому, что тебе этого хочется. Потому что ты так чувствуешь. Жена хорька тоже стала писательницей – и даже популярнее его самого.
Перечитывая книгу уже во взрослом возрасте, я понимаю, что многое впитала ещё до того, как открыла для себя Ильяхова, Гилберт и психологию. Это история не только о творчестве, но и о том, как даже опытный писатель может сомневаться в себе. О том, как успех не всегда приносит удовлетворение, а признание не гарантирует внутреннего спокойствия. О том, что мы сами порой недооцениваем свою ценность, если не пишем что-то «по-настоящему великое».
Сейчас, работая над своей книгой, я чувствую то же самое, что и герой Баха:
«Баджирон ещё весь трепетал от того, что с ним сегодня случилось. Словно могучий вихрь подхватил и понёс его, не отпуская, пока не была поставлена последняя точка. Он всё ещё задыхался, как от быстрого бега. Этот рассказ не пришлось выдумывать. Он существовал и раньше – сам по себе, весь, от начала до конца, – просто не был записан. Каждая сцена, каждая деталь стояла на своём месте, и все они были необходимы, неизбежны. Их не могло не быть».