Если сейчас советский проект считается неудачным, то в 1940-70-х годах во всем мире многими он оценивался как крупнейшее положительное событие ХХ века. Но ведь и либеральный проект на рубеже 1980-90-х годов считался наилучшим. Философ Ф. Фукуяма стал знаменитым, опубликовав в 1990 году статью, в которой объявлял о «конце истории» и наступлении всемирной эпохи либерализма. Кто же думал, что так скоро наступит кризис либерализма, в том числе альтернативы «красному проекту федерации народов» – нынешнего Евросоюза? Как все сложно, оказывается, в мире устроено: только порадуешься решению всех и всяческих проблем, как кирпич на голову летит…

Тухачевский предчувствовал и приближал лидерскую роль «красного» государства. Ныне многих его позиция раздражает. И вправду, чем плохо сидеть на печке? И что с того, что современную Россию официально низвели до уровня периферийной державы, включив в так называемую группу БРИКС, куда входят Бразилия, Индия, Китай и Южная Африка. Возможно, для кого-то это и лучше. Но надо понимать, что это не есть эталон существования. Не нравится жить, как пассионарии – не живите, но есть смысл уважать тех, кто мог менять историю. Уважать хотя бы потому, что мы сейчас живем, паразитируя на их наследии. Ну, а если мы считаем, что можем сделать лучше чем они – так надо доказать это на деле, а не критиканствовать. Критика импотентов Дон Жуана может быть объективно справедливой, но все равно иметь нехороший субъективный привкус.

Сколько танков нужно в мировой войне?

В 1936 году к власти во Франции пришло правительство левого «Народного фронта». Помимо реформ в сфере рабочего законодательства, оно пошла на удивительный для левых шаг – выступило с инициативой принятия программы перевооружения армии. Французские генералы были приятно удивлены. Однако около года ушло на раскачку, и когда программа была запущена на полную мощность, то к войне успеть не удалось. Точно также на старте задержалась Великобритания. Лишь перед войной удалось запустить в серию два современных истребителя – «Харрикейн» и «Спитфайр», а также новые типы танков. Успеть не удалось, но с помощью новых моделей истребителей удалось выиграть воздушную битву за Англию и тем сорвать возможную десантную операцию. Но главной защитой Британии все же стала естественная преграда – воды Ла-Манша. И лишь одно государство начала подготовку к войне заблаговременно и к ее началу оказалась довольно хорошо готово технически. Такой страной оказался Советский Союз.

Как такое могло случиться? Ведь Россия всегда запаздывала и выправляла ситуацию уже в ходе войны. А тут…! Чудо предвидения связано с одним именем – Михаилом Николаевичем Тухачевским. Именно он стал неутомимым пропагандистом заблаговременной всесторонней подготовки страны к неизбежному.

Как уж говорилось, в 1930 году Тухачевский обратился с докладом, в котором выдвигалась программа формированного вооружения Красной Армии. Цифры впечатляли. Автор предлагал создать «железный кулак» в составе нескольких десятков тысяч танков, мощной авиации, артиллерии, причем в самые сжатые сроки. Этот курс послужил основанием современных публицистов обвинить Тухачевского по двум пунктам: а) в авантюризме, и б) в агрессивности.

Конечно, тысячи танков и создаваемые на их основе мощные ударные соединения – механизированные корпуса явно предназначались не для глухой обороны. Значит ли это, что Тухачевский обязательно планировал завоевать Земной шар? Нет, речь шла совсем о другом.

Известно, что СССР вступил в войну, имея танков больше всех в мире. Такого количества стеснялись советские историки и замалчивали, а когда в «эпоху гласности» цифры были опубликованы, то публика ахнула – 20 тысяч стальных машин! И понеслось про «планы Сталина завоевать Европу». Зачинщиком же рекордного производства танков был Тухачевский. Значит, он был либо неумен, либо авантюристом… Ах, эти простенькие идеологические стереотипы современных умов! Никто не потрудился задать простой вопрос: с каким количеством танков победили во Второй мировой войне, которые были главной ударной силой на суше? Ведь – подчеркну – танки в той войне значили больше, чем просто бронированные машины; больше, чем средства оперативного наступления. Они стали инструментом стратегии, как военной, так и политической. И это новшество надо было еще предвидеть!