Тихон Васильевич откашлялся.

– Да уж, – пробормотал он. – Валобуев – малый не дурак. Но и дурак не малый…

– Да сам ты дурак! – рассердилась Анна Егоровна. – Племяннице двадцать второй год, а он сидит и не чешется. Что смеешься? – обернулась она к Ольге. – Вот останешься в девках, тогда не до смеха будет. Я ночей не сплю, все думаю, как тебя пристроить, а ты… Неблагодарная!

– Не сердитесь, тетушка, – примирительно сказала Ольга. – Я очень признательна вам за заботу, поверьте. Да только, что ж я могу поделать, если во всей округе нет ни одного приличного жениха?

– Да как же ни одного, когда целых три! А раньше было еще больше. Вот только, пока ты привередничала, твои подружки всех их расхватали. И этих подхватят, поверь! А ты, милочка моя, опять останешься с носом.

Бросив на племянницу красноречивый взгляд, Анна Егоровна вышла.

– Ничего, Оленька, не печалься, – утешительно промолвил Тихон Васильевич. – Встретишь ты еще своего принца.

– Принца? – усмехнулась девушка. – Где? В этой глуши? Нет, в нашем захолустье принцы не водятся. Здесь обитают лишь Мухины, Бобровы да Валобуевы. А принца… принца нужно искать в других краях.

Вскочив со стула, Ольга в волнении заходила по комнате.

– Боже мой, дядюшка, – проговорила она с нервным смешком. – Да разве… разве о такой жизни я когда-то мечтала? Разве думала я, что проведу свои лучшие годы в глуши? И что мне придется выбирать мужа среди трех деревенских олухов!

– Да уж, – протянул Тихон Васильевич. – Перспектива малоприятная.

– А кто, кто во всем виноват? – продолжала Ольга, все более распаляясь. – Он – этот ненавистный Бонапарт! Это он спалил мое именье и сделал меня бесприданницей. И вот, вместо того чтобы блистать на столичных балах, я провожу вечера в обществе наших скучных соседей. Ужасно! Чудовищно! Нес…

Она не договорила, потому что в комнату влетела Анна Егоровна.

– Ну, Оленька, хватит бездельничать, принимай гостей, – торжественно объявила она. – Подружка твоя к нам пожаловала, Зинка Лопухина!

– Боже! – заметалась Ольга. – Вот уж не ждала! Где она сейчас?

– Пошла в гостевую спальню, чтобы привести себя в порядок с дороги, – иронично изрекла Анна Егоровна. – Не иначе, задумала поразить нас, провинциалов, какой-нибудь новомодной причудой.

– А я – в таком ужасном допотопном платье! – воскликнула Ольга. – Но какая разница? Все равно, за богатой петербургской графиней мне не угнаться.

***

Графиня Лопухина сошла в гостиную, наполнив ее ароматом изысканных духов. Как и ожидала Ольга, выглядела подруга роскошно: в платье из блестящей яблочно-зеленой тафты, в оранжево-красном тюрбане с белыми перьями, в изящных атласных туфельках – хоть сейчас на светский прием. На белоснежном личике, слегка оттененном румянами, оживленно и несколько самодовольно поблескивали голубые глаза.

Радостно обнявшись, подружки уселись на диван и засыпали друг друга вопросами. А затем Зинаида принялась просвещать Ольгу по части новомодных веяний.

– Греческая простота потихоньку выходит из моды, – говорила она, размахивая ухоженными руками. – Теперь платья шьют более пышными. На юбке должны быть две оборки, – графиня указала на подол своего платья, – и маленькие оборочки на плечах. Воротник делается из рюшей и облегает шею. Это про дневные наряды. А фасоны бальных почти не изменились, только теперь их больше украшают цветами. И да – простенькие украшения больше не носят! Лишь бриллианты, рубины, изумруды, ну и, разумеется, жемчуг. Все это носили и прежде, но сейчас пошла повальная мода.

– Значит, мне не бывать на великосветских балах, – грустно заметила Ольга. – У меня нет даже скромного жемчужного ожерелья.