– В любом случае, выбирать мне теперь не приходится, – со смехом отозвалась Мари. И устроившись на обитом бархатом сиденье, прислонилась к плечу Максима и задремала.

2. Глава 1

Смоленская губерния, февраль 1817 года

Свернувшись калачиком в кресле, Ольга Чижевская хмуро смотрела в окно. Сразу за домом начиналась просторная лужайка, обсаженная с двух сторон липовыми аллеями. За лужайкой виднелся замерзший пруд с покосившимся от времени розовым деревянным павильоном, а дальше тянулся парк – привычная, опостылевшая картина.

Правда, летом парк выглядел чудесно. А также ранней осенью, поздней весной и в морозную зимнюю погоду. Но сейчас, как назло, стояла оттепель. Солнце уже неделю не показывалось из-за серых туч. Несносный ветер согнал с деревьев весь снег, обнажив темные стволы. Словом, день выдался унылым и мрачным.

– Вот и моя жизнь такая, – грустно промолвила Ольга. – Безнадежно-тоскливый зимний день…

– Что ты говоришь, милочка? – встрепенулась ее тетушка Анна Егоровна, задремавшая над рукодельем. – Тоскливый день? И, правда твоя, эта проклятая оттепель надоела! Все раскисло, боишься со двора выехать, чтобы где-нибудь не увязнуть. Сидим восьмой день взаперти: ни в картишки с соседями перекинуться, ни посплетничать.

– Кушать подано, – объявил заглянувший в гостиную дворецкий.

– Наконец-то! – обрадовалась Анна Егоровна. – А то я боялась, что наш гусь до вечера не стушится. Идем, Оленька, пока обед не простыл.

– Да какая мне разница, – проворчала Ольга, неохотно поднимаясь с кресла. – И вообще, больно нужен мне ваш противный гусь!

– Отчего же противный? – возразила Анна Егоровна. – Вовсе не противный, а вкусный. Между прочим, его прислал твой давний ухажер, Терентий Наумыч Бобров!

Пропустив мимо ушей последнюю реплику, Ольга пошла в столовую. Там уже находился ее дядюшка Тихон Васильевич Киселев. Первая половина трапезы прошла в тишине, нарушаемой лишь звяканьем вилок о тарелки да похвалами Анны Егоровны в адрес замечательного гуся. И лишь за десертом тетушка решилась возобновить прерванный разговор.

– Нет, что ни говори, а приятный человек наш Терентий Наумыч, – она выразительно глянула на племянницу. – Не жадный, но хозяйственный, домовитый. За таким, милочка моя, не пропадешь. И имение хорошее – четыреста душ.

Ольга раздраженно вздохнула.

– Вы опять начинаете, тетушка? Да сколько же можно повторять! Не пойду я за вашего Терентия. Не пой-ду!

– А за Антона Кирилыча Мухина?

– И за Мухина не пойду.

– Но почему? Ладно, я согласна, Терентий Наумыч и впрямь не совсем подходящая для тебя партия: необразован, грубоват, да и возраст… А вот Антон Кирилыч Мухин – самое то! Молод, собой недурен и такой смирный, почтительный, – Анна Егоровна издала мечтательный вздох. – Вот уж про кого сказано: мухи не обидит.

– Да ведь на то он и Мухин, чтоб мух не обижать, – усмехнулась Ольга. И еще решительней повторила: – Нет, тетушка, как хотите, а за Мухина я не пойду. Ну, сами посудите: зачем мне супруг, которого я даже уважать не смогу?

– Да, помилуй, отчего ж его нельзя уважать?

– Оттого что он – подкаблучник!

Анна Егоровна недоуменно пожала плечами.

– Но ведь это славно! Будешь им помыкать, как захочется.

– Да на что он мне сдался, чтоб им помыкать? Вот велика радость!

– А то будто нет! – сердито воскликнула тетушка. – Ладно, Бог с тобой. Не хочешь Мухина, выходи за Валобуева.

– Еще лучше! Такой же подкаблучник да вдобавок и любитель выпить.

– Зато образован больше других. А, Тихон Василич? – Анна Егоровна посмотрела на мужа, ища поддержки. – Ну скажи, ведь правда, что Валобуев – умный человек?