– Как кстати у вас все прошло? Как ты вообще себя чувствуешь? И что произошло?

Я изложил Марку все в подробностях: о падении, о неудачном свидании. Однако умолчал о моменте, который до сих пор не давал мне покоя. Он слушал меня с той же заботливой внимательностью, с какой мать слушает трёхлетнего ребёнка. Вроде бы ничего существенного я не сообщал, но сделать вид, что ему интересно, – было необходимо.

После краткой беседы мы направились на завтрак в столовую, расположенную на минус первом этаже. Признаться, будь я холостяком, посещал бы это место ежедневно. Наша уборщица – девушка необычайной красоты. Лет двадцати, не больше. Брюнетка с овальным лицом, украшенным изящной стрижкой каре, которая выгодно подчеркивает ее длинную, словно лебединая, шею. Маленький, аккуратный носик, слегка вздернутый. Каждая ее улыбка озаряется очаровательными ямочками на щеках и легким румянцем. К сожалению, униформа, выданная персоналу, скрывает от наших глаз всю прелесть ее фигуры, видимо, чтобы подобные мне не засматривались на юных сотрудниц.

Столовая представляла собой достаточно просторное помещение, недавно прошедшее ремонт. Следы свежей отделки были заметны повсюду: обновленные стены, покрашенные в светлые тона, новые пластиковые окна, пропускающие дневной свет, и отполированный до блеска пол. Создавалось впечатление, что на ремонт столовой были потрачены значительные средства, что, судя по всему, и было сделано. В целом, помещение производило впечатление чистоты и относительного комфорта, у меня такого блеска дома не бывало со времен покупки квартиры.

После плотного завтрака мы вернулись к работе. Постепенно, словно туман рассеивался над полем, дело начинало проясняться, приближая нас к разгадке личности нашего объекта и его мотивов. В целом, день протекал спокойнее обычного, но я предчувствовал, что это лишь затишье перед бурей. Старая истина гласит: не стоит радоваться безмятежности, ибо за ней нередко скрывается настоящий кошмар. И мои опасения оправдались.

ГЛАВА 4 СКЕЛЕТ ВЫБИРАЕТСЯ ИЗ ШКАФА

Четыре дня спустя раздался звонок. Лечащий врач, с обеспокоенностью в голосе, поинтересовался, смогу ли я приехать обсудить результаты психиатрического и неврологического обследования. Через полчаса я уже стоял у дверей больницы, направляясь в его кабинет.

Новости оказались поистине ужасающими. Не знаю, что хуже: услышать диагноз «рак» или то, что сказал мне доктор. От рака, по крайней мере, есть шанс на выздоровление.

Оказалось, что у меня болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Впервые я слышал о таком диагнозе. Доктор объяснил, что болезнь сопровождается потерей памяти, изменениями личности и двигательными нарушениями.

Это, по крайней мере, проливало свет на мои проблемы с ногами. Но как связаны с этим изменения личности и потеря памяти – я не понимал. Я помнил каждый день своей жизни, каждый прожитый момент.

Мысли о лечении, о долгих беседах с врачом, растворились в стремительно нахлынувшем ужасе. «А что, если маньяк, которого мы ищем, – я сам?» – пронеслась безумная мысль. Нет, это абсурд. Как я могу охотиться на самого себя? Если бы во мне действительно таилось что-то неладное, Марк, с его проницательностью, непременно бы заметил. Дал бы хоть какой-то намёк, что моим дням сочтены.

Стоит ли посвящать Лили в мои страхи? Должен ли я рассказать Марку о диагнозе? Существует ли лекарство от этой болезни? Вопросы роились в голове, не давая покоя, ответы же оставались за гранью доступного. Мысли путались, словно клубок ниток, и я не понимал, как дальше жить с таким гнетущим грузом на плечах.