– Может быть, чаю? – еле слышно прошептала бабушка.

– Нет, спасибо, – резко оборвал ее Марк. – Мы пришли к вам по делу.

– Гостей у меня давно не было. Живу совершенно одна, лишь изредка внук навещает, – ответила пожилая женщина, словно вспоминая о чем-то давно забытом.

– Мы, собственно, и по поводу вашего внука пришли. Расскажите о нем подробнее, – сказал Марк, стараясь сдержать нетерпение.

– А что вас именно интересует? – словно не до конца осознавая смысл вопроса, переспросила женщина.

– Как он выглядит, чем занимается, как живёт. Нам всё важно, – быстро ответил я, стараясь не усугублять и без того напряжённую атмосферу.

– Он у меня не из разговорчивых, тихий, обеспеченный молодой человек. Девушку, правда, никак не может найти, одна за другой. Доверчивый он очень, вот и пользуются этим, обманывают. Наверное, на деньги его и ведутся, больше им от него ничего не нужно. С родителями отношения у него натянутые, вырастили до восемнадцати лет и словно выбросили, как ненужную вещь. Только я у него и осталась.

– А как он выглядит? – поинтересовался Марк.

– Как, как… Да как обычный мужчина, лет сорока, наверное. Память у меня подводит, не упомню даже, сколько мне самой, а уж ему тем более. Хотя люблю его очень, единственный внук, всё-таки. Ростом… ну, вот как вы, примерно, – женщина указала на Марка. – Губы у него полные, татуировка на левом плече. Набил, когда совсем мальчишкой был, по пьяни, на спор. Я тогда ему сказала, что пожалеет, пообещал, что сотрёт. Стер или нет – не знаю, как-то и не спрашивала. Родинка у него ещё в детстве была, над губой, как у Мэрилин Монро. А что, зачем вы интересуетесь? Неужели он что-то натворил?

– Нет, бабушка, просто интересуемся. Соседи ваши говорят, что вы одна живёте, а на вашей двери царапины непонятного происхождения. Решили разведать, что да как. Охраняем вас, чтобы ничего с вами не случилось.

– А, так вы про эти царапины. Да они года два, наверное, появились, не знаю, откуда. На дачу я тогда уезжала, оставила квартиру на Владислава. Он мне тут цветочки поливал, пыль протирал.

– Владислав, это ваш внук? А есть фотографии его? – поинтересовался Лон.

– Да, внучок мой. Фотографий свежих-то и нет, не любит он фотографироваться. Максимум, вот в альбоме посмотрите, но ему там до десяти лет, не больше. Других у меня и нет, – ответила, тяжело вздыхая, старушка.

– На этом, пожалуй, все, что нас интересовало. Благодарим за гостеприимство, – поспешил сказать Марк, стараясь не задерживаться.

Выходя из квартиры, я ощутил сладостную тень маленькой победы. Мы, наконец, располагали хоть какими-то сведениями о возможном преступнике. Однако вопрос о его местонахождении оставался открытым, окутанным туманом неизвестности. Боковым зрением я уловил приглушенную меланхолию на лице Марка, более глубокую, чем обычно.

Спускаясь по лестнице, я почувствовал, как мои конечности словно утратили послушание. Тело, словно подвластное неведомой силе, стремилось вниз по ступенькам, но внезапно я затормозил, едва не рухнув. Благодарность зародилась во мне к могучему силуэту рядом, который вовремя подхватил меня, не дав упасть.

– Да что с тобой происходит в последнее время? – с легким раздражением в голосе спросил Марк.

– Кажется, просто переутомление, ничего серьезного, не переживай, – поспешил заверить я, стараясь скрыть тревогу в собственных глазах.

– Да ты бы хоть к врачу сходил. Или тебя насильно туда закинуть? – с едва заметной ухмылкой пробормотал Марк. Казалось, сама мысль о принудительном посещении доктора доставляла ему странное удовольствие.

– Я уже был у него, сказал же, что все в порядке, – стараясь сдержать нарастающую раздражённость, ответил Леонид.