– Тетя Настя, спасибо! Мне нравится твой подарок.

Я автоматически ответила:

– На здоровье. – И спохватилась. – Какой подарок?

Ася держала ту самую бархатную коробку с надписью «Настеньке».

Тонька замешкалась, а я вырвала коробку из рук девочки. Открыла и выдохнула: пустая. Ася оттянула горловину футболки и, красуясь, спросила: «Мне идет?» Тонька охнула, подлетела к дочери, дернула за черный кулон, как будто от него можно было избавиться.

– Что это всё значит?!

Но мы обе знали, что это значит.

Отец крепко сжал плечо сына, тот поднял замызганное испуганное лицо – он не хотел оставаться здесь. Но отец напомнил: дед нуждается в тебе, он старый, кто ему поможет? Мальчик сдерживал дрожь: что его здесь ждёт? Он втиснул лицо в дверь и сквозь трещину увидел сгорбленную устрашающую фигуру. В ужасе отпрянул. Это его дед? Отец распахнул скрипучую дверь, подтолкнул мальчика, и они вошли в темную землянку.

За деревянным грубо рубленым столом на массивном стуле сидел худой мужчина, борода спускалась прямо в миску, он покосился в их сторону, и продолжил хлебать дурно пахнущую баланду. Мальчика замутило.

– Здравствуй, отец, – хрипло проговорил вошедший и неуверенно шагнул вперед, мальчик попытался спрятаться за спиной отца. Старик не реагировал. – Я привёл тебе сына, присмотри за ним. Мы всей семьёй должны ехать на ярмарку, мясо продавать. А моя тёща, к сожалению, не дожила до этой осени. Оставлять без присмотра мальчишку негоже, мало ли что. А с собой брать не с руки. Присмотришь?

Дед поднял воспаленные веки, вытер ладонью стекающую по бороде похлёбку и выпрямился.

– Обо мне, значит, вспомнил. Сколько же лет мне виделись, наследничек?

– Не начинай, отец, никогда не поздно помириться.

– И то правда, и то правда. Ну-ка подойди сюда, внучок.

Мужчина приволок упирающегося ребенка к столу. Тот громко ойкнул, когда дед здоровенной лапищей взял его за руку и притянул к себе.

Старик громко засмеялся, распространяя смрад гнилых зубов.

– Ой-ой, какие мы нежные. Звать-то как тебя?

– Ирмас, – выдохнул мальчик и зажал ладошкой нос.

– Ну что ж, – удовлетворенно хмыкнул дед, – хоть в этом уважили. Но с чего вы дали ему моё имя? Разве не старший сын должен его носить? Ведь он продолжатель нашего рода!

– Ну вот, опять ты недоволен. Так присмотришь за пацаном?

– Сколько лет тебе, Ирмас?

– Десять, – не разжимая нос, пролепетал мальчик.

– Хиловат для десятилетки! Ну да ладно, присмотрю за тобой. – И, смягчив взгляд, спросил у сына:

– Есть у него одежда да обувь на смену?

– Да-да, – засуетился отец мальчика, – сейчас принесу.

Маленький Ирмас вырвался из лап деда и отскочил:

– Отец меня заверил, что ты нуждаешься в моей помощи. А сейчас говорит всё наоборот! Что ты за мной должен присматривать.

Дед загоготал и закашлялся.

– А тебе, значит, не нужен надсмотрщик? Умеешь всё сам?

– Да! Уж точно готовлю я лучше. Вон как смердит твоя похлебка.

– А продукты где брать будешь?

– У тебя что, погреба нет?

– А кто в погреб всё сложит?

– У тебя что, огорода нет? И сада?

– Есть, как же? А кто на нём работать будет?

– А ты?

– А я старый уже. Но поглядим, может, что и само выросло.

Дверь снова противно скрипнула, и отец внес нехитрые пожитки мальчика. Узел и сапоги поставил на пол. Подозвал сына, сунул ему в руки тарелку с деревянной ложкой, прижал его голову к себе и срывающимся на плач шепотом проговорил:

– Тебе пойдет на пользу, Ирмас. – И поймал насмешливый взгляд старика. – Через месяц заберу его.

Отпустил сына и, резко развернувшись, почти выбежал из землянки.

***

Дед поднялся, накинул засаленную телогрейку и позвал внука: