– Бать, а ёлки-то нет! – уныло протянул опоздавший Санька, прижимаясь к отцовскому тулупу.

– Да вы, мои сиротинки, без ёлочки остались! Будет вам сегодня ёлка! – счастливый отец подхватил и старшего сына и, пахнув на них горьковатым запахом табака, крепко прижал обоих к себе.

– Дуйте в хату, пока от мамки не схлопотали, вон уже грозится! – недолго подержав их на руках, счастливый отец опустил на снег своих сорванцов, легко вставив детские голые ноги в стоявшие на снегу валенки.

– Вперёд, бандюги! – ускорил он их бег легким тычком. Обрадованные сыновья, в сопровождение прыгающего и лающего возле них Мухтара, понеслись в обратный путь, всё так же опасливо избегая встречи с матерью.

Сергей, глядя им вслед, поднялся с корточек и обернулся к улыбающемуся Степанычу: – Блин, с ёлкой что-то проморгал я в этом году!

– Завтра Новый год, а я ещё ёлку не привёз!

– Закрутился совсем, да ещё и с ружьём своим! Щас чаю хлебну, Гнедой пожуёт, да и поеду, красавицу им привезу! – смешно сдвинув шикарную ондатровую шапку на бок, оправдываясь, обратился он к тёзке.

– Зайдёшь, чайку намахнём?! – подмигивая, продолжил он, сделав круглые глаза. Степаныч всё мгновенно понял и глазами показал на Татьяну, идущую в дом.

– Обижаешь, начальник, всё будет тип-топ! – хлопая по плечу участкового, широким жестом, чуть склонившись в шутливом поклоне, пригласил Сергей друга во двор.

Обметя валенки жёстким самодельным веником, Сергей передал его Степанычу и, довольный, рассудительно произнёс: – Мы ведь по чутарику! С морозца можно немного, да и праздник на носу!

И подталкивая участкового наверх, на крыльцо, тихонько добавил: – А то Танюха без тебя не нальёт!

Шумно топая на крыльце, сбивая с валенок остатки снега, они ввалились, вместе с морозными клубами в сени, и хозяин, легонько подталкивая участкового внутрь, громко прокричал: – Мать, принимай гостей! Нам по чарке чая для сугреву, да я поеду за ёлкой!

– Ты Гнедому пожевать добавляла, Тань?!

– Слышь, нет?! Мать?! – не отставал от жены Сергей.

Раздеваясь в уютной, тёплой прихожей, мужики хитро переглядывались, и участковый тихонько спросил хозяина: – Серёга, может не надо, неудобно, вроде как?

– Степаныч, да ладно тебе! Что я, своего мужика не знаю?! – неожиданно сзади раздался насмешливый голос хозяйки.

– Не стесняйся, все свои. Он всё равно не отстанет, пока не налью! Проходи на кухню уже, не стой столбом! – легонько подтолкнула Татьяна уже снявшего тулуп и слегка растерявшегося Степаныча ладошкой в спину.

– Заходь, тёзка, не робей! – хитро подмигнул хозяин, и они прошли в просторную, жарко натопленную кухню.

В углу весело потрескивала своими белыми боками большая печь, заботливо побеленная хозяевами. Рядом с ней на стуле, свернувшись «калачиком», дремал огромный серый кот, подёргивая во сне свисающим вниз пушистым хвостом.

– Василий! Что, блин всех мышей словил, репу давишь?! – озорно вскрикнул хозяин, потрепав кота по лохматой башке. Тот жалобно мяукнул, не открывая глаз, давая понять тому, что отдыхает и общаться не намерен. Размером Васька был огромного, и, даже свернувшись, он едва вмешался на широком самодельное стуле хозяина. И если бы не его серый окрас, и не пушистый хвост, кота можно было издалека принять за молодую рысь.

– Вот, хозяин спит мой, Васька! – ласкового погладил Сергей кота и оставил его в покое.

– Тань, так чё там, Гнедому похрумкать добавляла?! – снова обеспокоенно крикнул он снова куда-то исчезнувшей жене.

– Да успокойся, заправляется уже твой конь! – появилась на кухне Татьяна с бутылкой водки в руке.

– Пап, пап! Мы уже и игрушки с полатей достали! Где наша ёлка?! – ворвались на кухню из глубин дома расхристанные мальчишки и, толкаясь и перебивая друг друга, прилипли к сидевшему за столом отцу.