– Спасибо.

Туземец не ответил. Подхватил копье и мою сумку с вещами, затем выжидательно уставился на меня. Я вздохнул и неуверенно переступил через борт, ступив на песок. Он оказался столь горячим, что кожу жгло даже сквозь бинты и пластыри.

Местные продолжали сверлить меня подозрительными взглядами, а листья шелестели над их головами. Все это заставляло ощущать себя неуютно.

Я подернул плечами:

– Ну, и что теперь?

Позади раздался всплеск. Второй туземец покинул каноэ.

– Майнг биш.

Я огляделся.

Пустынный пляж уходил на юг и восток. Джунгли, растущие у самого берега, были густыми. Со связанными руками о побеге не стоит даже думать. Тем более на ногах я стоял по-прежнему неуверенно. Вздохнув, сделал несколько шагов и остановился рядом с детьми. Те не шарахнулись, наоборот, с любопытством рассматривали меня, особенно шорты.

– Майнг, – шепнул один из них.

– Если че, меня Макс зовут, – угрюмо бросил я.

– Майнг… Макс… – протянул парнишка и улыбнулся.

Я кисло ухмыльнулся в ответ. Горло саднило, больно было глотать.

Туземец передал копье и вещи товарищу, сам же выволок каноэ на сушу и спрятал под сенью деревьев, набросав поверх пальмовых листьев. Затем вернулся к нам, забрал копье и кивнул на песчаную тропинку, вьющуюся меж джунглей.

– Майнг биш.

Кажется, мне дали честь идти первым.

«Чтобы проще было, в случае чего, вновь треснуть палкой по башке».

Тихо простонав, я шагнул на неизведанный путь и вскоре очутился в тени леса. Облегчения это не дало. Скорее наоборот. Дышать стало труднее, а над головой взвился рой комаров. И под рукой не оказалось спрея от насекомых, а сами руки были связаны за спиной. Все, что оставалось, так это сдувать противный гнус с носа.

– Дайте прыскалку, – бросил через плечо.

Туземцы оставались невозмутимы, а как объяснить, что мне надо, я понятия не имел.

– Ахренеть, отпуск, сука…

Да, сейчас я ощущал себя настоящей развалиной, а кровососущие гады, остававшиеся безнаказанными, вызывали невольные мысли о том, что если мне прямо сейчас воткнут нож в спину, я не шибко расстроюсь. К тому же вновь усилилась жажда и боль в горле. Но, видимо, я зачем-то понадобился этим размалеванным петухам. Иначе давно бы прирезали да в море выбросили вслед за паспортом.

Полный тяжких дум, в скверном самочувствии, я осторожно вышагивал по песчаной тропе, то и дело уворачиваясь от лиан и острых веток. Дорога терялась в джунглях, листья трепыхались над головой, а в кронах деревьев заливались пением птицы. Индейцы же хранили молчание. И оно действовало на нервы, и без того натянутые до предела.

Снова начало мутить, к горлу, все также противно болевшему, подступала тошнота. Приходилось сглатывать, и от этого становилось только хуже.

«Скорее бы уж пришли… пусть хоть куда-нибудь… задолбало все…».

Спустя примерно полчаса изнурительной ходьбы, судьба сжалилась-таки надо мной, и песчаная тропа вывела нас на относительно небольшую поляну посреди джунглей. Вдоль окраины выстроились аккуратные домики из глины, стоявшие на каменном фундаменте. Крыши были сложены из пальмовых листьев, и у меня невольно промелькнула мысль, как их только не унесло вчерашней бурей? Жилищ оказалось немного, всего штук восемь или десять. Песчаная тропа проходила через поляну и вела куда-то дальше вглубь острова, теряясь среди леса. Если не считать пения птиц и криков обезьян, селение стояло в полной тишине и казалось покинутым. Неприятное ощущение, оно заставило поежиться.

Звякнул колокольчик, чуть ли не над ухом. От неожиданности я вздрогнул и обернулся на звук. Из ближайшей слева хижины на свет вышла девушка. Несмотря на мерзкое самочувствие, близкое к полуобморочному, я с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть.