И таксист снова принимается что-то рассказывать, а Дэниэл, возвращаясь взглядом к боковому окну, пробормотал вполголоса так, что разобрать его слова мог только он один:

«А ещё мы все слышим только то, что сами захотим…»

Вскоре машина сбрасывает скорость. Но не из-за того, что прибыла на место, а из-за плотного трафика на дороге. Постоянно притормаживая каждую пару метров, такси продолжает плестись в окружении других машин.

Ливень не прекращался…

Осадков уже выпало столько, что колёса припаркованных вдоль тротуара автомобилей утопали вплоть до с самых дисков. А потом, уставший тащиться в соседнем ряду автобус вдруг остановился, и из него выбежала группа туристов в ярко-жёлтых дождевиках. Они сломя голову неслись по тротуару, семенящими шагами разбивая лужи в такт барабанящему по крыше такси дождю, но буквально через полздания все жёлтые брезенты по одному занырнули в дешёвую забегаловку на углу…

– …но вам об этом ещё рано думать, да? – среди бубнежа, доносящегося с водительского сиденья, впервые за долгое время раздается вопрос, и таксист неожиданно замолкает, в ожидании ответа.

– Думать о чём? – Дэниэл неохотно возвращает к нему своё внимание.

– О чём, о чем? О смерти! – повторяет водитель. – К чему вам эти мысли?

Пристально поглядев ему в глаза через отражение, Дэниэл отвечает:

– А почему я, по-вашему, не должен об этом думать? Кто знает, может, завтра или послезавтра меня уже не будет в живых?

– Да бросьте! – отмахивается рукой. – Вы же ещё молодой! Какие ваши годы?..

Он переводит глаза к дороге, а Дэниэл ещё некоторое время продолжает разглядывать его лысеющий затылок и плоский профиль, как у породистого немецкого боксёра. Таксист выглядел всего лет на десять старше него, но внутри он и вправду уже был стариком без жизненной силы и настоящих желаний…

– Подождите, – наконец-то опомнился Дэниэл и стал оглядываться по сторонам. – Почему мы так долго стоим?

Таксист будто выглянул из-за впереди стоящей машины с сияющими стоп-сигналами:

– Пробка, кажется, – его неуклюжий палец проскользил по экрану телефона, на котором был включен навигатор. – Да, точно. Ремонт дороги. Впереди всё красное.

«Твою мать…»

Дэниэл вскидывает рукав и смотрит на часы:

«Так я точно опоздаю…»

Он снова бросает взгляд на улицу:

– Ладно, – бормочет он. – Вам двадцатки хватит? – спрашивает, уже запуская руку во внутренний карман.

– Сейчас проверю, – палец дважды щёлкает по экрану телефона. – Да, мы тут всего на шесть баксов наездили, – отвечает таксист и оборачивается к пассажиру. Он искренне интересуется: – Вы уверены, что хотите пойти пешком? Только больше промокнете.

– Уверен. Мне осталось всего пару кварталов, – говорит и подкидывает двадцать долларов водиле в подстаканник. – Возьмите. Это за мокрые сидения…

Пуф… – в следующее мгновение Дэниэл захлопывает дверь и снова оказывается под ледяным дождем.

По утопающему в океане луж асфальту, в который почти полностью погрузились его ботинки, он оббегает такси и, проверив, нет ли машин, пересекает встречные полосы, после чего продолжает движение по тротуару спешным шагом.

Ливень, столбы канализационного пара и брызги из-под колёс пролетающих навстречу машин уже совсем не радовали Дэниэла. На его одежде не осталось ни одной сухой нитки, и даже картонная бумага на цветах стала разваливаться на куски. Улица сильно свечерела, и, несмотря на то, что фонарные столбы ещё не разожглись, фары большинства автомобилей горели уже очень ярко, отчего их свет, вместе с длинными сияющими отражениями на лужах, сильно беспокоили глаза.

Пробка по-прежнему не сдвигалась с места, и нередко воздух вздрагивал от пронзительных гудков клаксонов, которые теперь заменяли молниям гром. Народ нервничал и злился, и несмотря на жёлтую двойную сплошную, многие машины разворачивались и уезжали в обратном направлении по свободным полосам.