– Да.

На лице Лоры проступает печальная улыбка:

– Ей очень повезло, что у неё есть вы…

– Нет, – мотнул он головой. – Это мне повезло, что я её встретил.

– Она тоже особенная?

– Безусловно… – Дэниэл снова кивает ей.

После этого Лора поднимает перед собой букет и внимательно осматривает его уже со всех сторон. И тут кое-что замечает:

– О, – мягко усмехается, – я так с вами заболталась, что не заметила, как прихватила нераскрывшийся бутон…

Она достаёт его с края и собирается уже отложить в сторону, но Дэниэл останавливает её в последнюю секунду:

– Постойте, – просит он. – Оставьте его. И, если можете, вставьте в самый центр.

– Вы уверены? – удивленно поворачивается к нему. – Это не очень хорошая примета.

– Знаю, но сделайте, как я прошу.

– Ладно, только если расскажете почему? – предлагает ему, а сама принимается пристраивать цветок так, чтобы он как можно лучше смотрелся.

– Этот бутон чем-то напоминает мне её, – признаётся Дэниэл. – Она и вправду очень особенная, но пока даже сама не подозревает насколько… Ей ещё только предстоит раскрыться…

Лора аккуратно опускает тонкий стебель в самый центр между других бутонов:

– Тогда хорошо, – соглашается она. – Раз это ей и вправду подходит…

Лора поправляет ещё пару цветов, придавая букету завершённый вид, а когда дело подходит к концу, она снова обращается к покупателю:

– Я проработала флористом всю жизнь, – объясняет, – и могу с первого взгляда определить предпочтения клиентов. Поэтому предлагать вам бантики и другую мишуру не буду.

– Вы правы, я не люблю ничего лишнего.

Тогда Лора обвязывает стебли самой обычной бечёвкой и ловко заматывает букет в упаковочную бумагу.

– Вот и всё, – сообщает, подходя к кассе. – С вас пятьсот сорок.

– Сейчас… – пробормотал Дэниэл и достал из внутреннего кармана бумажник.

Он протянул ей шесть сотен, а она, отсчитав сдачу, вернула её пятёрками и двадцатками, после чего передала букет, держа его в обеих руках.

– Спасибо.

– Приятного вечера, – ответила она с добродушной улыбкой.

Поджав подбородок, Дэниэл кивнул ей на прощание и отправился на выход.

Дзинь… – вновь раздаётся у него над головой, и Дэниэл выходит под потоки ледяного дождя.

Прохладные капли воды снова заструились по его лицу, а телом он ощутил неистовые порывы ветра, пытающиеся его снести.

Но не успевает он продолжить путь, как замечает бездомного, которого он подметил ещё при входе в магазин, но не обратил тогда на него особого внимания.

Старик сидел неподалёку возле здания на размоченном куске картона и прикрывался от дождя проржавевшим металлическим листом.

– Эй, отец! – Дэниэл перекрикивает шум дождя приближаясь к нему.

Из-под гнутого металла поднимаются усталые, голубые, как океан, глаза, словно окантованные узорами из глубочайших морщин.

– На, возьми, – Дэниэл достаёт только что убранный бумажник. – Сходи куда-нибудь, обсохни и перекуси…

Обтекая водой, будто стоя под душем, он протягивает неумытому бродяге всю наличку, которая у него осталась, а тот вяло, но не раздумывая ни секунды, забирает деньги, по-прежнему придерживая металлический лист одной рукой. Однако стоило ему оценить количество и номинал купюр, как глаза старика тут же округляются:

– Тебе что, деньги совсем не нужны? – подаёт он изумленный голос.

– Ага, – отвечает Дэниэл и, сунув бумажник обратно в карман, продолжает движение. – Туда, куда я направляюсь, они мне больше не понадобятся… – бормочет он уже себе под нос.

– Благослови тебя Господь, сынок! – кричит старик ему в спину.

Но Дэниэл не проходит и пяти шагов, как снова останавливается, перед этим опустив взгляд на наручные часы.