– А вы сами уверены, что это Анатолий Габер подменил карточку?

– Уважаемый господин Крон, мы с вами люди вроде не глупые. «Ищи, кому выгодно», так говорили юристы в прошлом. Толе выгодно.

Крон поднял правую бровь:

– Что же режиссер получил бы в результате вашей… смерти?

– Свободу. Это ценится больше, чем просто деньги. Толя смог бы проводить самостоятельную политику, выбирать репертуар, да просто укрепить свое положение. Вы что же, думаете, что в «Лицах» единое мнение по всем вопросам? У Габера свои сторонники, – Олег Воробьев, Нателла, многие из офиса.

– Первые двое участвуют в представлениях?

– Ай-я-яй. Ну конечно. Вы не бываете на наших концертах?

– Признаться, нет, – Крон потупил взор, словно его уличили в незнании таблицы умножения. Балаганов благодушно ухмыльнулся:

– Я приглашаю вас с семьей на ближайшую постановку, – «Волчара и семеро козлов», обхохочетесь. Придете? Я закажу для вас билеты. Сколько?

Этот человек обладал талантом ставить собеседника в неловкое положение.

– Я не женат, так что…

– Приходите со своим коллективом.– Тут же нашел выход хозяин кабинета.– Умрете со смеху. Вся труппа занята.

– Вы, наверное, Волчара? – предположил гость, пожимая плечами.

– Ха-ха, вот именно. Такой, знаете, волчище, с золотой цепью и наколками на груди.

– Представляю себе. Но вернемся к нашим баранам. А если это не Габер?

– Может, и не он. – Балаганов энергично почесал грудь в том месте, где из-за ворота футболки торчали жесткие седые волосы.– А кто?

– Ваш бывший партнер Виктор Швець.

Хозяин кабинета состроил удивленное лицо:

– Ой, побойтесь Бога. Виктор получил по первое число, сидит в своем Ганновере, и сюда носу не покажет. Слишком много за ним грехов, злые люди еще остались.

– Похоже, его видели в городе.

– Да не может быть. – Алик остался совершенно спокоен.– Кто и где?

Крон равнодушно посмотрел поверх головы Алика на стену, где красовался портрет Чаплина, почему-то в раме золотого багета. Сказал:

– Он, или похожий на него человек был в тот день, когда вы чуть не погибли, в госпитале. Врачи видели.

– Откуда бы врачам знать Виктора? -так же равнодушно поинтересовался Балаганов.

– Ваш лечащий врач опознал его по фотографии. Неуверенно, но сказал, что похож.

– Очень сомнительно. А что за фотография?

– Ксерокопия паспорта. Густые волосы, брови…

– Волосы… -протянул хозяин кабинета.

Крон осведомился:

– Как себя чувствует ваша супруга?

– Не очень хорошо. Стресс, знаете ли. Погодите, неужели вы допускаете, что это Швець приехал на родину, дабы напасть на Наталью? Чепуха.

– Нападавший тоже имел шикарные брови, – напомнил Крон.

– Про брови не знаю, а вот густые волосы остались в прошлом. Во время суда Виктор начал стремительно лысеть, возможно, из-за переживаний. Говорят, уезжал с явными проблесками на темени. Так что…

Все утро Крон просидел в задумчивости, не реагируя на суету текущих дел и едва отвечая на проявления окружающей среды. Александра знала, что за ленивой позой мощного, тяжелого тела, под прикрытыми тяжелыми веками глазами скрыта лихорадочная работа мозга. Кусочки, необходимые для сборки модели уже собраны, – и теперь Крон подгонял детальки друг к другу, подпиливал края надфилем, подклеивал, с досадой выбрасывал ненужное.

Пообедали бутербродами с ветчиной, причем по обыкновению Болтик проглотил лишь ветчину с салатным листом, оставив на тарелке остальное. Затем он вызвал Глазика, дал ему указания, после чего услал его по адресам. Некоторое время занял обзвон участников дела, которых Крон просил дать небольшие интервью. В списке оказались Алик Балаганов, семейный врач Скорик и Олег Воробьев, партнер Балаганова по шоу.