– Он… шипел, будто задыхался…

– А внешность? – настойчиво продолжала журналистка, подавляя приступы угрызений совести.– Вы не запомнили?

– Брови… такие кустистые. Лицо было в тени, может, чем-то повязано. Волосы… падали на лоб…

Голова Балагановой свалилась набок.

Сзади заскрипела дверь и в кабинет вошли. Александра обернулась.

Казалось, все помещение занял дородный мужчина в дорогом спортивном костюме. Его круглое лицо было покрыто загаром, жесткие волосы обрамляли массивную голову.

– Что? Кто? – горячо задышал он, и кабинет заполнился запахом дорогого алкоголя и духов. – Вы из милиции? Вы что, допрашиваете ее?! Да я мэру буду жаловаться на вас! Петя, забирайте Наташу отсюда, быстро. А вы готовьтесь к неприятностям!

– Опять бровастый, – Болтик сосредоточенно складывал мундштук папиросы.– Ох, не верю я, что это Швець. Слишком назойливо его подставляют. Словно манекенщица демонстрирует новое платье на показе мод. И вообще, вопрос не в том. Кто хочет, чтобы мы думали, что это бывший партнер Балаганова. Сам Алик? Кто-то из театра? Или Габер имеет связь с внешним миром?

– И что хочет таинственный незнакомец? – подхватил Паша.– Ночные прогулки под домом, ночные же звонки, нож. Отвратительно блестящий. Какое такое поведение имел в виду нападавший?

– Очень похоже, что это наглая, навязчивая демонстрация, – Болтик посмотрел на кончик сигареты и поискал глазами пепельницу. – Знаете ребятки, это мне напоминает достопамятную базарную разводку. Тебе упорно показывают не то, что ты должен видеть. Шарик якобы под левым наперстком, а на самом деле между пальцами игрока.

– Как любой иллюзионист, – поддакнул Паша.– Левой рукой машет перед носом, а из правого рукава выпадает голубь.

– Дохлый, – кивнул Крон.– Иди, Паша, работай. Ну что, Саша, твои выводы я еще не слышал. Говори.

– Не знаю, – пробормотала журналистка, выдыхая сигарный дым.– Говорить, что нападение, – постановка, я не смогу, – Балаганова действительно испытала шок. Бровастый вполне может быть бывшим партнером Балаганова. Почему нет? Согласна, выглядит нарочито, но ведь все в этой истории люди, имеющие отношение к шоу-бизнесу, привыкли все выставлять напоказ. И не Наталья меня заинтриговала в той больнице.

– Ага. А кто же?

– Во первых, сам Балаганов. Ввалился в палату, шар для боулинга. В его крикливых претензиях была наглость, спесивость и хамство, но не было искренности. Он так же, как и супруга, испуган до чрезвычайности.

– Так-так. А во-вторых, кто?

– А во-вторых, врач больницы. Высокий такой, худой.

– И что же тебя жмет?

– Так все то же. Они вкололи Балагановой кучу препаратов, не проверив ее на их восприимчивость. Я после тихонько, в уголке, спросила, как это он мог рискнуть. Доктор ответил, что прекрасно знает, что нужно было делать в этом случае. Откуда?

– Может, мужу звонил?

Женщина отрицательно покачала головой:

– Он бы сказал. Кроме того, я решилась уточнить, будет ли сделана соответствующая запись в истории болезни Натальи. Длинный доктор ответил, что это дело семейного врача из «Саномед». Попутно выяснилась одна деталь, – врач утверждает, что в их больнице, да и в любой другой, подобные записи скрепляются личной печатью врача, сделавшего запись, но не в коем случае не каким-то штампиком для рецептов.

– В их правилах сам черт ногу сломит.

Афиша на стене била в глаза яркостью красок и обилием улыбок. «Лица-шоу» в тридцать два зуба каждое. От сувениров, призов и ярких картинок рябило в глазах. Хозяин кабинета Алик Балаганов вылезал из черной футболки «Мы любим Нью-Йорк» во все стороны, как тесто из тесной квашни.