Из центра раздавалась примитивная музыка – только такую и могли себе позволить играть жители селения. Несколько гитар издавали каждая по нескольку простых аккордов, и одна труба, которая через ноту явно фальшивила, извлекая то неприятно высокий, то слишком низкий звук. Однако тот факт, что мелодию можно было хоть примерно уловить и что она – о чудо – соответствовала исполняемой песне, уже говорил, что обладатель трубы репетировал несколько ночей напролёт. Именно ночей, ведь днём он ловил рыбу или охотился. Пожалуй, только сельские музыканты и были благодарны туману и превращению воды в слизь: это хотя и грозило сорвать весь праздник, но зато дало им полдня для репетиции. Только занятый Ахель ничего не слышал.

Над входом на площадь висела надпись:

Конец надписи не умещался на плакате, и его пришлось неровно перенести на вторую строчку.

Ахель своим чутким глазом мгновенно уловил вездесущий пёстрый и тошнотворно приторный и наивный аромат самодеятельности, которую он не любил с самого детства. Ребёнком он и сам часто старался что-то исполнить или смастерить, но теперь понимал, как это выглядело со стороны, и стыд за свои безделушки пробудил в нём ненависть ко всему подобному. Он слез с платформы и направился вдоль площади, смахивая налипшую на руки ржавчину от рычага.

В тех редких палатках, которые сегодня были открыты, продавали праздничные вещи и еду. Часть товаров представляла собой безделушки, которые можно купить, только если совсем сломал голову в поисках ответа на вопрос: куда потратить деньги? Другая часть была гремучей смесью из ненужных вещей и сумбурной фантазии их изготовителей. Например, вместе со всякими пледами, подушками, открытками, платками, картинками, кружками и прочим можно было купить «вино из еловых шишек». Что это такое, Ахель не стал пробовать, но, зная, какие люди живут в селении, предположил, что вино из шишек – это обычное вино, в которое просто добавили перемолотые в крошку шишки. Нужно же было людям заработать на празднике – а делать ничего не хотелось. Вот и делали всякую чушь. Взять, к примеру, ожерелье… опять из шишек! Рядом был огромный лес, поэтому шишки – это самый доступный материал, открывающий посредственным мастерам неограниченные возможности для творчества. Особо умные догадались покрасить шишки в разные цвета.

Продавалось множество соков, то есть простой воды, куда выжали сок из ягод. Разумеется, ягод старались выжать как можно меньше. Рядом продавали сушёные ягоды – то есть оставшийся после давки жмых.

Только часть товаров была действительно стоящая и приготовленная если не с душой, то хотя бы с умом. Привередливый Ахель и тот с радостью купил себе булку с изюмом и корицей, а также стакан чая с мёдом и имбирём. И, надо сказать, не пожалел, потому что это угощение оказалось очень неплохой добавкой к завтраку. После того как язык почувствовал лакомые вкусы, захотелось уже всего: и соков, и засахаренного жмыха, и ещё какой-нибудь гадости, но Ахель взял себя в руки и ограничился покупкой бутылочки земляничного сока. Что сок из земляники, можно было поверить, ведь в лесу этой ягоды было действительно много, а вот сок из клубники… из чего он на самом деле? Клубника в лесу не росла, да её и не выращивал никто! Наверно, это была другая ягода, которую выдавали за клубнику, чтобы набить цену.

Послышалась новая песня. Часть жителей и так уже давно пустилась в пляс – вообще без песни и без музыки! Но чей же это голос пел красивую медленную песню? Как жаль, что слова не передают музыку! Можно только представить её мечтательный мотив, а чтобы это было сделать хоть чуточку легче, можно обозначить особо затяжной слог дроблением строки на несколько. Слова были такие: