– И хотя бы из уважения к автору нам и надо ответить на него.

– Но авторов за сотни лет накопилось так много, что всю жизнь можно ломать над вопросами об их жизни голову – из уважения – и не начать думать о самом Законе. Уважение губит весь прогресс: авторам было бы это не очень приятно, я думаю.

– Pea oteaceéri memólo iveeváol Ermólo na gubasiúo zeelóio![3] – прошептал Тальми.

– Érmo, olóin[4], – уныло ответил Илдани чисто по привычке.

Потом они некоторое время сидели молча. Учитель уставился в книги, а ученик – в чистый лист бумаги. Первым заговорил учитель, потому что Илдани стеснялся продолжить беседу, полагая, что и так сказал лишнего. Лишнего – по мнению учителя, а не по его собственному мнению, ведь мнение Тальми обладало для него большой ценностью.

– Пусть и вся жизнь, – сказал наконец служитель. – Однако нельзя забывать об уважении. Тот, кто его забудет, перестанет быть человеком!

– Но перестать изучать их, чтобы начать изучать сам Закон, – это не значит забыть об уважении! – робко возмутился Илдани. «Это значит проявить здравый смысл», – добавил он мысленно.

– Нет, читать произведения данных авторов очень полезно: это дисциплинирует, развивает ум и повышает эрудицию.

– Но авторы писали, в частности, что можно самому войти в контакт с Законом, ощутить его великолепие, получить частичку нового знания или лучше усвоить старое. Почему же мы не пытаемся обратиться к Закону?

– Как это не пытаемся?! – От удивления глаза у служителя округлились. – В большинстве наших обращений так или иначе присутствует призыв к Закону. А каждый свой день порядочный человек должен начинать со слов «Закон, ты вразуми меня – и жизнь пусть станет посветлее; я каждый час ночи и дня к тебе взываю, не робея». А мы-то говорим это правильно – на древнем языке: «Ermo, oloin…» – и так далее.

На это Илдани ничего не мог ответить. Он вместо ответа учителю ответил сам про себя: «Никто не говорит это искренне. Все – на автомате! Да и вообще, всё, что мы говорим, всё на автомате! Да и почему нельзя то же самое сказать своими словами! Неужели Закону приятно, что все говорят не так, как им того хочется, а так, как за них придумали говорить другие люди! Все люди носят одежду своего размера, чтобы она не жала и не болталась. Почему же надо говорить одинаковые слова…» Вслух же он сказал:

– Я понял, учитель. Прошу прощения. Позвольте только уточнить: какова истинная причина того, что Закон считается полностью открытым для нас и не нуждается в уточнениях?

– Неправда, в мелких деталях всё уточняется и по сей день.

– Да, но это и правда мелкие детали. И часть из них – это жонглирование словами.

– Вот тут я с тобой согласен! Уточняют то, что и не всегда важно, – улыбнулся Тальми тому, что нашёл общий язык с учеником.

– Но какова истинная причина этого? Закон ведь очень сложен для понимания, и мы можем не знать о нём чего-то.

– Ты проходил эту причину. Скажи её мне сам. Или ты забыл? – Он нахмурился. – Такие вещи нельзя забывать!

– Я помню, – проговорил ученик. – На Втором Полном Собрании Всех Мудрецов было принято положение, утверждающее, что Закон явлен полностью и теперь можно только анализировать его текущие проявления, а новых нет и быть не может. Но их обоснование звучит не очень убедительно.

– Это не важно: данное решение, как и все решения В. П. С. В. М., вечно и неоспоримо. Ты знаешь это.

– Знаю, – вздохнул Илдани. «Раньше, – подумал он, – когда я жил обычной жизнью и только увлекался изучением Закона, я тоже не подвергал его сомнению. Но теперь я знаю Закон куда лучше и понимаю, что не может он ограничиваться тем, что есть. Он слишком велик для этого! Да я и не верил, что это настоящая причина уверенности в полноте Закона: я думал, это отговорка. Наряду с теми, что ветер дует, потому что качаются деревья, а пар идёт из трубы корабля, потому что вращаются лопасти!» – Я знаю, – напряжённо проговорил он. – Теперь я не осмелюсь вас беспокоить своими вопросами и прошу перейти к уроку, если вам это угодно.