– Да, разумеется, – кивнул Илдани.

– Всякий служитель, – многозначительно сказал Тальми, – хочет развивать учение о Законе. Вернее, хотел.

– Хотел? – удивился Илдани. – А сейчас почему все расхотели? Я вот и сейчас мечтаю об этом.

– Мечтать тебе никто не запретит, а вот хотеть не советую, – весело подмигнул ему Тальми. – Ладно, садись за стол. Я тебе расскажу о нашей радости, а потом приступим к уроку.

Заинтригованный Илдани направился к небольшому столу в углу Зала, за которым могли уместиться человек пять. Там уже были заготовлены листы бумаги и чёрная сверкающая перьевая ручка. Рядом находилась и чернильница. Пока Илдани усаживался и наводил на столе порядок, откладывая исписанные кем-то бумаги в сторону и пододвигая к себе чистую снежно-белую бумагу, служитель Тальми спросил у него:

– Ты выучил стихотворное обращение к отказавшемуся от дуэли зачинщику?

– Да, – кратко ответил Илдани.

– А к обеим отказавшимся от дуэли сторонам?

– Выучил.

– А слово-благодарение по случаю увеличения числа жизней с четырёх до пяти?

– Да, но это было труднее, – признался Илдани.

– Труднее, – согласился с ним Тальми. – Восемьдесят две строки – не шутка! Автор излил всю благодарность, какую только мог. Да, много же я задал! Но ничего не поделаешь: Книга сама себя не выучит, а наша жизнь не так длинна. Да и тебе самому хочется поскорее окончить курс и войти в Зал на равных.

– Очень, – признался Илдани. – Когда я победил в отборочных испытаниях и прошёл собеседования, а потом получил приглашение к вам, то очень обрадовался и даже не сразу поверил. Не думал, что в мире так много справедливости и можно добиться такого места своими силами.

– Мало где можно, – мрачно согласился Тальми, но тут же снова повеселел от новости, которая Илдани была пока неизвестна. – Однако здесь всегда будет царить справедливость: люди боятся Закона и не хотят его злить. Кстати, я ещё задавал выучить прозаический вариант слова – восхождения на трон.

– Я недоучил, – смущённо ответил Илдани. – Выучить-то выучил, но с запинками. Иногда слова путаются и меняются местами. Но меня больше всего пугает другое: я не могу удержать в голове столько стихотворных и прозаических фрагментов. Да к тому же это надо учить на древнем языке…

– Ты знал, куда шёл, – сделал ему замечание учитель.

– Да, знал. И не жалею об этом, просто говорю, что забываю некоторые тексты.

– Это не беда, – успокоил его служитель. – Наша память несовершенна. Мы все что-то да забываем. Главное, когда станешь служителем, перед службами повторяй то, что должен будешь читать наизусть. Это будет полезно.

– Я просто другого в толк не возьму, – вздохнул Илдани. – В последнее время я всё чаще думал об этом, но только сегодня у меня с вами возникла такая неформальная обстановка, что я решаюсь спросить…

– Ты бы мог спросить и раньше, – улыбнулся Тальми. – Не надо держать гнетущие мысли при себе. Ты должен доверять мне и всем служителям как самому себе, ведь мы – твоя духовная семья. А другой, сам знаешь, у тебя не будет. Может, тебя это и волнует? Меня, к примеру, в твоём возрасте немного заботило. А временами, – он мечтательно улыбнулся, – а временами «о мире мысли, что нас отвлекают от изученья Правил и Явлений», как это сказано в четвёртом томе Дополнений, просто не давали мне сосредоточиться.

Илдани странно посмотрел на учителя: неужели по нему можно сказать, что он не сосредоточен? Ведь он же сосредоточен всегда.

– Нет, дело тут совсем в другом. Когда я шёл сюда учиться, то думал, что стану ближе к пониманию Закона, смогу приблизиться к пониманию сути. Словом, смогу стать мудрее.