Сам Студенский с изложенными взглядами был решительно не согласен. Он полагал, что «самопрокормление» не может быть целью никакого хозяйства, даже крестьянского. Целью любого хозяйства является получение чистого дохода. Соотношение между потребностями и доходом обратно тому, на котором настаивают теоретики трудопотребительского баланса: «Устойчивый уровень потребностей <…> зависит от сложившегося устойчивого уровня доходов. <…> В конце концов, был бы доход, а потребности найдутся»[75]. Чистый доход представляет собой ценовую разность между валовым доходом и издержками всех видов. Крестьянское хозяйство, как всякое другое, стремится к максимизации этой разности. Специфика крестьянского хозяйства состоит в том, что в его издержках главную роль играет собственный труд. Оценка своего труда производится крестьянином на психологическом уровне. Труд тяжел, и самоэксплуатация может идти только до определенного предела. «Расходовать капитал – далеко не то же, что расходовать свою личность, – замечает Студенский, – недаром все социалистические утопии наполнены мечтами о трехчасовом рабочем дне. Человеку свойственно избегать хозяйственного труда, являющегося всегда лишь средством»[76]. И далее мимоходом бросает замечательную фразу: «Радость крестьянского труда заключается, конечно, не в физической работе, а в организационном творчестве»[77].

В основе организации крестьянского хозяйства действительно лежит некий субъективный баланс. Но только не баланс между уровнем потребностей и затратами труда (самоэксплуатацией). Ключевое положение Студенского таково: «Не прожиточным минимумом определяется мера самоэксплуатации, а наоборот, уровень потребления определяется доходом, который, в свою очередь, определяется соизмерением его оценки с тягостностью самоэксплуатации»[78]. Иными словами, хозяйство крестьянина стремится к максимуму дохода, но это стремление ограничивается запасом его рабочих сил. Работа крестьянского хозяйства останавливается не на максимуме, т. е. не тогда, когда крестьянин полностью исчерпает свои физические силы, а на некоем оптимуме, т. е. тогда, когда крестьянин сочтет дальнейшее расходование своего труда уже чрезмерным, субъективно невыгодным. Выработка прожиточного минимума является для него нижней границей. Насколько крестьянин сможет ее превзойти, это вопрос не мотивов и целей хозяйствования, а его возможностей. «Крестьянин „не хочет“ повышать свою самоэксплуатацию не потому, что он сознательно ограничивается прожиточным минимумом и лишен приобретательских стимулов, а потому, что ему невыгодно, „не стоит“ дальше трудиться», – разъяснял Студенский[79]. Баланс крестьянского хозяйства в такой трактовке он именует далее не трудопотребительским, а трудоприобретательским.

Надо отметить, что такая трактовка хотя и противоречила теоретическим построениям Челинцева и Макарова, но сочеталась с основной идеей Чаянова, заложенной еще в его самой первой модели трудопотребительского баланса в «Очерках по теории трудового хозяйства» (1912–1913) и целиком сохранившейся в итоговой книге «Организация крестьянского хозяйства» (1925). Читая Студенского, можно даже предположить, что он стремился защитить идеи учителя от позднейших искажений, неверных истолкований его сторонников. В дальнейшем сам Студенский будет отрицать такое предположение.

Итак, с указанной точки зрения крестьянское хозяйство предстает не каким-то качественно особым видом хозяйствования, а хозяйством, подчиняющимся общим принципам рыночной экономики, которые получают здесь лишь определенное специфическое преломление. «Целью всякого вообще хозяйства, – убежден Студенский, – является реализация максимальных положительных ценностных разностей на единицу затрат. <…> Хозяйствование ведь есть прежде всего психический процесс, субъективно-ценностное балансирование затрат и выручек, в трудовом предприятии осложняющееся еще необходимостью балансировать положительную полезность чистой выручки с отрицательной полезностью тягостности затрачиваемого хозяйственного труда»