Крестная мать Дарья Сойфер
1. Глава 1
Платье, каблуки и танцующие фонтаны «Белладжио». Комбинация прекраснее? Вряд ли существует в природе. Ох, Вегас, Вегас… Слепящие огни роскоши, пугающие масштабы ставок. Место, где в секунду можно обрести все – или все потерять.
Игорь часто рассказывал жене, что однажды покажет ей самые роскошные залы, прокатит по городу на белом кабриолете, и вместе они умчат в рассвет после самой долгой ночи, пропитанной неоном и дорогими сигарами.
Вегас. Кто знал, что Анна окажется здесь без мужа? Кто мог предугадать, что щемящее чувство встречи с мечтой будет горчить одиночеством? Нет, не время отчаиваться. Фонтаны искрятся, выстреливают свадебным шампанским в такт музыке, значит, ничего не кончено. Те самые каблуки, на которые Анна любовалась последние месяцы безденежья, то самое платье, в котором все перестает иметь значение. Сладкое мурлыканье великого Элвиса. Мамочки, какой тембр! Голос будто щекочет изнутри, кажется, мужское дыхание приятно согревает шею, а крепкие руки вот-вот стиснут в объятиях… Или не просто кажется?
В ту секунду, когда знакомые теплые ладони накрыли глаза Анны, она судорожно втянула воздух. Господи, да! Он все-таки нашел ее. Он вернулся! И что это, если не магия Вегаса? В страхе упасть, Анна ухватилась за его руки, медленно обернулась, чтобы не разрушить хэппи-энд своей сказки.
– Игорь? – вопрос-мольба, вопрос-надежда.
– Нютка…
Его лицо расплывалось, таяло в ее слезах, как скульптура из сливочного масла на полуденном солнце. Анна снова касалась его скул, колючих, потому что лень бриться. Висков, помеченных сединой, высокого лба. А запах, запах… Столько дней она жадно глотала его остатки, тянула носом из подушки, не смея положить наволочку в стирку?
– Игорь, Господи… Ты нашелся! Я знала, что все это вранье, ты не мог… Ты ведь не мог погибнуть там… Они ошибались все, они говорили… Но я не верила, я знала… Господи, Игорь… – прерывистый лихорадочный шепот перемежался всхлипами.
– Ну что ты… – большие пальцы вытерли слезы, ладони обхватили ее лицо. – Все будет хорошо, милая. Я здесь, теперь я никуда не денусь…
Анна потянулась к нему губами, чтобы больше уже не отклеиваться. Не отпускать, все время чувствовать тепло мужа.
– Ой, ты только глянь! – Игорь с улыбкой смотрел куда-то поверх ее головы, и Анна нехотя обернулась.
Прямо у фонтана сидел белый лебедь. Самый настоящий, вполне себе живой лебедь.
– Но откуда он… – Анна нахмурилась, и что-то нехорошее царапнуло на задворках подсознания.
А лебедь повернул маленькую головку, раскрыл клюв, и душераздирающий звук заставил Анну схватиться за уши…
Она дернулась вверх, как чертик из табакерки. Мгновение хлопала глазами, вспоминая, где находится, что за звук, и где Игорь. Потом рухнула обратно на подушку и привычно потянулась левой рукой к тумбочке. Нащупала телефон, мазнула пальцем по экрану, отключая будильник. Чтоб тебя… Пустота после хорошего сна еще хуже холодного пота после кошмара. Приятно осознавать, что Фредди Крюгер уже не придет. А вот привыкнуть к мысли, что ты больше не вернешься в свой маленький рай…
Анна повернула голову: над комодом, в большой рамке с черной лентой висела фотография Игоря. Год. Вроде долгий срок, вроде время лечит… Какое там! Гомеопатическая доза. Лечит не время, нет. Хлопоты, заботы, будничные дела, из которых и состоит жизнь.
– …Что ты там сбрить пытаешься, лузер?
– А ну свалила!
– Сам свали, ясно?
Да, ежедневные дела. Например, собрать в школу двух оболтусов. Анна заставила себя сесть и опустить ноги на пол. Если не вмешаться сейчас в детские баталии, дойдет до кровопролития.
– Маша! Сава! Тихо оба! – размяв поясницу, Анна вытащила из тумбочки тонкие колготки, заштопанные у большого пальца. И зачем она раньше выбрасывала хорошие итальянские из-за какой-то маленькой зацепки? Даже с дефектом они были бы лучше этих. Телесный цвет… Какой же он телесный? Такого цвета бывает только дешевый автозагар и грим в морге.
– Мам, а че он в ванной уже полчаса на свои две щетинки любуется? Быстрей у меня борода вырастет!
– Она у тебя и так скоро вырастет! Будем тебя за деньги показывать! Будешь тупая и волосатая, как твой Хабиб!
– Сава! – Анна в последний раз попыталась разнять детей издалека.
– Ты че про Хабиба сказал? Поди сюда!
– Ма-а-ам!
– Маша! – Анна схватила со стула довязанную вчера жилетку и бросилась в коридор.
Военные действия разворачивались около ванной. Глядя на милую девочку с двумя хвостиками, трудно было предположить, что она влегкую может уложить шестнадцатилетнего брата на лопатки. Преданнее фанатки Хабибу не сыскать, даже если он устроит годовой чес по городам и весям России. Двенадцать лет! Анна в этом возрасте шила платья куклам, а не месила грушу все свободное время. Страсть дочери к борьбе пугала – и заставляла задуматься, где именно в воспитании была допущена роковая ошибка.
– Муся, дай брату привести себя в порядок, – Анна ласково подтолкнула Машу в спину, направляя на кухню. – Вот, я только ночью закончила – жилетка новая. Совсем как из каталога!
– Это обязательно? – Маша мрачно оглядела обновку.
«О, Боже, мамочка, ты сама это сделала?! Это же один в один Burberry! А ты когда-нибудь научишь меня так вязать? Какая красотища!..»
Анна вздохнула. Ясное дело, что ни одна из этих фраз ей не светит. Ни сегодня – ни в обозримом будущем.
– Давай-давай, школьную форму не я придумала. В Англии, кстати, в лучших гимназиях тоже носят такое. Только не рви, я тебя умоляю…
– Все равно порвет, – донесся из ванной злорадный голос Савелия. Присутствие матери вселяло в него бесстрашие. – Подерется еще до завтрака.
– Сава! – Анна крепче сжала плечо младшей дочери, сдерживая буйный нрав.
И хорошо было бы отругать сейчас Савелия, но разве против правды попрешь? Будет чудом, если жилетка, на которую ушло столько сил, времени и пряжи, доживет до конца учебного дня.
– Одевайтесь оба, – скомандовала Анна. – Сбор через пятнадцать минут.
Пятнадцать минут тишины – не больше. Но и этого хватит, чтобы собрать мозги в кучку и упаковать детям школьный перекус. Полезный зерновой хлеб, купленный с хорошей скидкой, пару листиков салата с подоконника, идеальные кружочки огурца, куриный рулет – тоньше, чтобы на дольше хватило, сыр, горчичный соус, замаринованный для сладости лук. Ну, чем не модный ланч? Язык проглотить можно, а стоит гораздо дешевле, чем в любой кафешке города. И все продукты качественные. Только упаковать и…
– О май гад, опять с луком?! – простонал над ухом Савелий. – А если у меня свидание?
– В мечтах? – Маша подоспела как раз вовремя.
– Ребят, ну сколько… – Анна обернулась и замерла, прикусив язык. – Это еще что?!
Нет, она не имела ничего против страсти сына к рэпу или хип-хопу или как там они это называют… И есть ли разница… Но идти в школу в мешковатых штанах и толстовке с непристойной надписью на английском…
– Да не паникуй, ма, – отмахнулся старшенький. – Это не новая, я сам нарисовал.
– Это я как раз вижу, – Анна с ужасом оглядела кривые каляки, сделанные черным маркером. – Только ради Бога, скажи, что это отстирается…
– Я что, дурак?! Это перманентный.
Маша хохотала так, что Анна разглядела кариес у дочери на верхней шестерке. Еще и к стоматологу! Отлично. Что ж, хоть кому-то в этом доме весело.
– Ты издеваешься?! – Анна положила сэндвич на столешницу. – Толстовка стоила две тысячи!
– Худи, вообще-то. Да я не в обиде, что так дешево. Просто решил немного апгрейдить. Что ты начинаешь опять?
– Я начи?.. Савелий, это мат! Ты как с этим на глаза учителям?..
– Так на инглише!
– Так у тебя английская гимназия! Марш переодеваться!
– Ну ма-а-ам! Что я должен вечно делать, как ты хочешь?!
– Фор-ма, Сав! Фор-ма!
– Да никто ее не носит! Че я, как лошпед пойду?!
– А я чего, как лошпед?! – встряла Маша.
Анна была в шаге от помешательства. Медленно выдохнула, сосчитала про себя до десяти и фирменным ледяным взглядом посмотрела на сына:
– Сейчас же!
– Вот уйду из дома…
– Марш!
Савелий гневно фыркнул, но подчинился, и из глубины квартиры раздался демонстративный хлопок дверью.
– Мусь, давай рюкзак, я уберу ланчбокс.
Маша придирчиво заглянула в пластиковую коробку и поморщилась.
– Фу, курица… Она воняет.
Анна на пару мгновений закрыла глаза. На детей кричать нельзя. Они не просили, чтобы их рожали… И что там еще говорил психолог… Активное слушание?
– Маша, я понимаю, что ты не хочешь курицу. Ты расстроена, – Анна говорила медленно и внятно. – Но любому спортсмену нужен белок для мышц…
– Спортсмену? – девочка хмыкнула. – И когда у меня первая тренировка? Только не по гимнастике и не по бальным танцам.
Шах и мат. Отдавать выстраданного, любимого, нежного ребенка в секцию в качестве боксерской груши?.. Нет, Муся могла за себя постоять, но все равно одна мысль о потных агрессивных гопниках вокруг нее…
– Ходи голодной, – Анна отправила ланчбокс в холодильник.
– У нас никто из дома не носит, – Маша насупилась. – Че мы, мелкие? Все себе в столовке берут. Но если мы теперь без папы нищеброды…
– Не смей так говорить!
Борьба между экономией и жалостью к ребенку была короткой – и Машины большие глаза, голубые и серьезные, как у Игоря, завершили блицкриг. Качнув головой и сетуя на себя за мягкотелость, Анна взяла со стула сумочку, вытащила из портмоне пару купюр.
