Чародей призадумался. Не в этом ли замке строят сладкое небо?

– Ворона, слетай-ка, посмотри, что там с воротами.

Ворона сорвалась с плеча Чародея, сделала кружок над воротами и вернулась.

– Ворота крепки, хоть и стары. Заперты на засов.

– Есть идеи?

– Нужны сильные воины и тар-ран!

– Хомяк, ты что скажешь?

Из кармана рюкзака донеслось:

– Скажу, что подкоп ты сделаешь сам.

Чародея осенило.

– А не сыграть ли мне на укулеле?

Отойдя от плывущего тумана, Чародей выдал Вороне и Хомяку крохотные беруши. Вынул из чехла укулеле и извлёк кряду три ноющих аккорда.

От магических диссонансов стена с башнями затряслась, ворота подпрыгнули, а засов рассыпался в труху!

Во внутреннем дворе, через который тёк ручей густого молочного тумана, слаженно работали машины. Одни машины выкатывали из склада мешки с сахаром, другие подхватывали их механическими клешнями и укладывали на ленту конвейера. Лента тянулась к окну донжона – главной башни замка. Из донжона поднималась к небу труба, пускающая клубы белого пара. Воздух здесь был тяжёлым и липким.

День ещё не отгорел, но солнце уже клонилось к закату.

– Поспешим, – сказал Чародей. – Разгадка близко!

На ступенях донжона Чародей попросил Хомяка достать из рюкзака спички. Подав коробок, Хомяк устроился на плече у Чародея – любопытствовал!

Зажигая факелы на внутренних стенах, Чародей по винтовым лестницам поднялся до залы. Обычно в таких залах устраивают пиры рыцари, но тут находились машины. Они работали: пыхтя, стуча клапанами и пуская облачка пара, плавили сахар и превращали его в вату. Цех по производству сахарных облаков!

Пересекая залу в направлении камина, трое услышали человеческий крик.

– Помогите! Помогите!

Чародей развернулся. Никого! Хомяк пошевелил ушками. Ворона взмахнула крыльями и снялась с плеча.

Птица облетела цех: пролетела мимо машин, мимо окон с раскрытыми ставнями, мимо груды старых щитов и мечей в ножнах, мимо камина, который был больше дома Чародея. В камине не горел огонь, зато туда тянулись толстые трубы. Другими концами трубы крепились к машине, стоявшей в ряду последней.

На стене за машиной летунья обнаружила три застывших кома сахарной ваты – большой, средний и маленький, один под другим. На стене распластался сладкий снеговик!

– Кар-р!

В верхнем ватном шаре голубели глаза, краснели толстые губы, а над ними сопел толстый нос.

– Освободите меня! – сказал плаксиво снеговик. – В туалет хочу!

Чародей, который недавно замуровал в сладкой вате Лисицу о трёх хвостах, теперь освободил из ваты толстого человека. Поварской колпак на голове толстяка был смят. Фартук, куртку с пуговками и штаны облепили пушистые клочья. Спасённый отправился умываться и переодеваться, а Чародей присел на приступок машины. Ворона опустилась на его плечо.

– Кар-р, это ведь тот Кондитер-р, что угощал детишек ватой!

– Верно.

И Чародей принялся рассказывать историю Кондитера.

В здешних северных краях толстяка знал каждый – вовсе не одни сладкоежки. Его кондитерская, которую сам он с гордостью именовал мастерской, хоть в снег, хоть в дождь пахла так вкусно, что насыщала одним запахом.

Добряк Кондитер по праздникам продавал за копейки чудесные сладости, о каких на полдниках мечтали даже избалованные заморские принцы.

Кондитер объездил разные страны. Повсюду он учился вкусному мастерству. В приготовлении тортов, эклеров, безе, желе, зефира, мороженого и сахарной ваты он достиг столь необычайной искусности, что сладости его получались волшебными.

Однако три года тому назад что-то случилось: он закрыл мастерскую-кондитерскую и ушёл неведомо куда.

Толстый Кондитер в чистых штанах, куртке, перчатках и колпаке, но уже без фартука, взял табурет и сел напротив Чародея.