Её слова были слишком странными. Принесли из деревни? Какого рода госпиталь это мог быть? Алексей заметил, что у женщины был акцент, почти забытый – старомодный, архаичный. Это сбивало его с толку ещё сильнее. Он вспомнил тот момент, когда потерял сознание – бой, взрыв, крики…

– Где я? – повторил он с нарастающим беспокойством.

– В госпитале ты, сынок, в поле нашем. Да не беспокойся, отлежишься – на ноги поставим. Только силы набирай.

Слова женщины звучали обыденно, но его не покидало ощущение, что он оказался не там, где должен был быть. Всё вокруг было неправильным. Алексей попытался подняться, но резкая боль прострелила грудь, и он рухнул обратно на подушку, задыхаясь от боли.

– Лежи, лежи, – быстро проговорила женщина, укладывая его обратно. – Ты ещё слаб. Рано тебе вставать.

Он хотел что-то сказать, задать ещё больше вопросов, но усталость окутала его разум, и в глазах снова потемнело.

Когда Алексей очнулся в следующий раз, комната наполнилась светом. Через небольшое окно пробивались лучи утреннего солнца, освещая пыль в воздухе. Он почувствовал, что на этот раз его мысли стали немного яснее. Медленно повернув голову, он увидел ещё одну фигуру – мужчину в серой военной форме, сидящего у окна.

Мужчина заметил, что Алексей проснулся, и слегка кивнул ему. В его глазах не было враждебности, но было что-то такое, что заставило Алексея напрячься.

– Проснулся, товарищ? – произнёс мужчина, убирая свою фуражку и бросая её на колени. – А мы уж думали, что ты больше не поднимешься.

Алексей нахмурился. Его мозг медленно обрабатывал информацию, но слова «товарищ» и форма, которую он носил этот человек, вызывали странные ассоциации. Что-то не так, что-то совсем не так.

Алексей почувствовал, как в груди нарастает тревога. Он присмотрелся к мужчине и заметил его странную одежду. Серо-зеленая форма казалась слишком старой, словно она была снята с музейного экспоната. Знаки отличия и фуражка напоминали ему об учебниках по истории, но он не мог сразу вспомнить, откуда именно.

– Кто вы? – прохрипел Алексей, его голос был ещё слабым.

Мужчина улыбнулся краешком губ, словно вопрос показался ему забавным.

– Я? Пётр Семёнов, комиссар. А вот кто ты – это загадка. Из-за ранений ты в бреду был, имя своё не назвал. Но по виду сразу видно – ты наш, военный человек, – он говорил с явным деревенским акцентом, но его глаза выдали настороженность, которую он пытался скрыть за внешней дружелюбностью. – Документы у тебя не нашли, да и форма твоя, честно сказать, странная. Где служишь, товарищ?

Эти слова обрушились на Алексея, словно град. " Комиссар? 1918 год? Гражданская война?" Мысли роились в голове, не давая ясности. Он почувствовал, как кровь застыла в жилах. Это было не просто недоразумение, это был кошмар наяву. Перед ним сидел живой человек в форме, которую он видел только на исторических фотографиях.

– Ка… какой сейчас год? – спросил он, не веря, что задаёт этот вопрос.

Мужчина посмотрел на него с удивлением, но, похоже, принял это за последствие ранений.

– 1918-й, товарищ. В самом разгаре наше дело революционное. Народ сражается за светлое будущее. А ты что, и вправду не помнишь?

Алексей не сразу ответил, его мысли закрутились в хаосе. "1918 год. Это не сон… Я попал в прошлое?" Он почувствовал, как по его спине пробежал холод. Трудно было осознать масштаб происходящего. Вчера он сражался в Афганистане, а сегодня лежит в госпитале времён Гражданской войны. Как это могло случиться?

Он хотел было сказать что-то, но остановился. Признаться в том, что он из будущего? Они не поверят. Сразу начнут допрашивать, сочтут сумасшедшим или шпионом. Слишком опасно. Воронов инстинктивно понял, что лучше пока держать свои знания при себе.