– Точно.

– А ты хочешь убежать? – Наир напрягся.

– Хочу. Было бы здорово уехать вместе. Поселиться в деревне в крае Истинного света. Торговец говорил, что жизнь там проще и люди добрее.

– Там жизнь ни чуть не легче. Что зажиточный торговец может знать быте простого люда? – Наир нервно дёрнул плечами. – Ничего.

– Возможно… – Я представила, как покидаю Яму, и улыбка сама наползла на лицо. – Я всегда так жду его приезда. Он рассказывает невероятные истории о жизни за горами. О высоких домах, разнообразных лавках со всевозможными товарами. О магических изобретениях – артефактах и праздниках устраиваемых в столице. Хотелось бы побывать хоть на одном из них. Очень похоже на мечту. Что скажешь?

Голубые глаза забегали, а рот друга открылся и закрылся, проглотив невысказанные мысли.

–Глупая мечта, – отрезал он, спустя время.

Обидно. Своими словами Наир тушит последний огонек надежды, теплящийся во мне, – надежды на будущее за пределами этой «Ямы». Я и сама прекрасно понимаю, что это больше фантазия, чем мечта. Покинуть край возможно лишь с позволения Старшего. А получить его можно только в двух случаях: удачный брак с жителем соседнего края или положить на стол главному увесистый мешочек монет. Накопить даже приблизительную сумму не представлялось возможным. За работу на пасеке не платят, лишь в конце осени дают немного овощей и солений. Что бы прокормиться люди подрабатывают, охотятся и рыбачат в свободное время. Но, как известно, в деревне я девка знаменитая, так что на подработки не берут. Приходится делать чёрную работу за гроши: убирать конюшни, выкладывать погребальные костры для почивших, а затем закапывать их пепел. Иногда, я собираю редкие травы глубоко в лесу и продаю травнице, принимая, как плату, не только монеты, но и еду, одежду и нужные в хозяйстве вещи. Никто другой не взялся бы за эту работу – уж слишком опасно. За неимением выбора, травница смирилась и частенько обращается за помощью. А может она надеется, что однажды я не вернусь? Не дождется. Так или иначе, я скопила двадцать медяков. Не густо. Не хватит даже на пару новых сапог. И мечта о мире за горами – сладкие грёзы.

– Я не хотел тебя обидеть, Дэлла, – мягко начал Наир. – Девушка должна мечтать о муже и доме полном детей, а не о побеге и хождению по лесу кишащему бездновыми отродьями.

– Ну да, я же самая завидная невеста в деревне, – грустно посмеиваясь, я обвела рукой редких деревенских, опаздывающих к началу смены. – Все так и мечтают со мной породниться.

– Может не все, но один парень жизни без тебя не представляет.

Наир остановился и открыл скрипучую дверь рабочего сарая.

– Ты головой не ударялся последнее время? Какой ещё парень?

В отличие от своей мамы, я не была яркой красавицей. Тёмные густые брови делали мой взгляд грустным. Большие глаза, цвета зимней тайги, не несли сияния миру. Они всегда ждали мирского подвоха и заранее кололись, как ежиные иголки: к ним не нужно прикасаться, чтобы понять их остроту. Прямой нос и часть щёк покрывали злополучные золотые веснушки. Впалые щеки и острые скулы кричали о постоянном недоедании. В добавок титул «хворой деревенской» не добавлял мне привлекательности. Поэтому слова Наира о таинственном парне похожи больше на злую шутку. Мог ли он говорить о себе? Я осторожно покосилась на друга. Нет. Даже думать об этом не хочу.

Немного помявшись у входа, я зашла в холл. Косое здание, сколоченное из старых серых досок, скрипело, обещая свалиться зашедшему на голову. Не хотелось бы тут находиться, но отметиться у Старшего нужно.

В сарае стоял шум, а духота сразу сдавила горло. Тесное помещение заполнилось запахом пота, кислого дыхания и пыли. Мужчины и женщины стояли друг за другом, громко обсуждая последние высосанные из пальца новости, и по одному подходили к Старшему, отмечаясь в пергаменте.