– Значит так, ребята, – бодро сказал Нунен, когда все высказались. – Сиплый боится огласки не меньше нашего, а то бы он наверняка попытался прорваться, раз у него столько народу, хотя что-то не верится.

– Не верится, и черт с тобой, – отозвался верзила.

– А раз он не хочет огласки, почему бы не вступить с ним в переговоры? Сбегай, Ник, может, тебе удастся его убедить. Разобрались бы по-хорошему.

– Сам и беги, – сказал верзила.

– Не хочешь бежать – позвони, – предложил Нунен.

– Это другое дело, – буркнул верзила и ушел.

Вернулся он очень довольный.

– Говорит, идите к черту, – доложил он.

– Всех сюда, – весело распорядился Нунен. – Пусть только начнет светать, мы им дадим жару.

Верзила Ник и я пошли вместе с Нуненом проверить, все ли на месте. На меня полицейские особого впечатления не произвели: вид жалкий, глаза бегают, в бой не рвутся.

Небо посерело. Нунен, Ник и я остановились у входа в слесарную мастерскую через дорогу от притона.

Притон был погружен во мрак, окна верхних этажей голые, витрина и дверь табачного магазина зашторены.

– Надо все-таки дать Сиплому шанс, – сказал Нунен. – Он ведь парень неплохой. Но мне с ним говорить без толку. Меня он никогда не жаловал.

Шеф взглянул на меня. Я промолчал.

– Может, ты попробуешь, а? – спросил он.

– Отчего ж не попробовать.

– Вот спасибо. Очень уважишь. Посмотрим, может, тебе удастся уговорить его не сопротивляться. Сам знаешь, что в таких случаях говорят: для твоей же, мол, пользы делается – что-нибудь в этом роде.

– Ладно, – сказал я и пошел через улицу к табачному магазину, изо всех сил размахивая руками, чтобы видно было, что они пусты.

Рассвет еле брезжил. Казалось, улица плавает в дыму. Шаги по тротуару отдавались гулким эхом.

Я остановился перед застекленной дверью и, точно в зеркале, увидел, как по противоположной стороне улицы крадутся двое.

Мой стук остался без ответа. Я постучал сильнее, а затем дернул за ручку.

– Проваливай, пока цел, – посоветовали мне изнутри. Голос был приглушенный, но не сиплый. Значит, не Сиплый.

– Мне надо поговорить с Тейлером, – сказал я.

– Если приспичило поговорить, ступай к своему толстобрюхому хозяину.

– Нунен тут ни при чем. Тейлер меня сейчас слышит?

Последовала пауза, а затем приглушенный голос произнес:

– Да.

– Я – сотрудник агентства «Континенталь». Нунен шьет тебе дело. Если не веришь, спроси Дину Брэнд. Удели мне пять минут. С Нуненом я связался, чтобы вывести его на чистую воду. Я один. Если хочешь – могу выбросить пушку. Впусти меня.

Я стал ждать. Все зависело от того, передала ему Дина наш с ней разговор или нет. Ждать пришлось долго.

– Когда откроем, входи быстрей. И без глупостей, – приказал приглушенный голос.

– Договорились.

Щелкнула задвижка, и я скользнул внутрь.

В ту же секунду с противоположной стороны улицы загремели выстрелы. На пол посыпалось стекло.

Кто-то подставил мне ножку. Со страху я видел и соображал так, будто у меня по крайней мере три головы и полдюжины глаз. Я попал в переплет. И все из-за Нунена. Теперь эти пташки наверняка решат, что я с ним заодно.

Я рухнул на пол и перевернулся на живот лицом к двери. Пистолет у меня был в руке.

К табачному магазину приближался Ник Верзила и палил в нас сразу из двух стволов.

Я уперся локтем в пол. В дверном проеме показался Ник. Я спустил курок. Ник перестал стрелять. Он прижал оба пистолета к груди и рухнул на тротуар.

Кто-то схватил меня сзади за ноги и потащил в глубь помещения. Я поехал, скребя подбородком по полу. Дверь захлопнулась. Какой-то умник сказал:

– А они тебя не больно-то любят.

– Я тут ни при чем! – воскликнул я, стараясь перекричать грохот выстрелов, и сел на полу.