– И мое тоже, черт вас побери! – взревел он.

Окликнул он меня, когда я уже спускался по лестнице.

– Я старик, – пробурчал он. – Будь я на десять лет моложе… – Он глянул на меня и сжал губы. – Так и быть, даю вам этот чек, пропади он пропадом.

– И полномочия распоряжаться им по своему усмотрению?

– Да.

– Хорошо. Сейчас все и оформим. Где ваш секретарь?

Уилсон нажал на кнопку, и, словно из-под земли, перед нами вырос его молчаливый секретарь. Где он все это время отсиживался – неизвестно.

– Мистер Уилсон хочет выписать чек на десять тысяч долларов детективному агентству «Континенталь», а также написать в Сан-Франциско письмо, санкционирующее расследование преступлений и политической коррупции в Берсвилле. В письме следует оговорить, что агентство имеет право вести расследование так, как оно сочтет нужным, – заявил я ему.

Секретарь вопросительно посмотрел на старика, но тот, насупившись, кивнул своей белой круглой головой.

– Но сначала вызовите полицию, – крикнул я вдогонку скользнувшему в двери секретарю. – Пусть приедут и заберут труп грабителя. И врачу мистера Уилсона тоже позвоните.

На это старик тут же заявил, что нечего вызывать сюда этих проклятых докторов.

– Он сделает вам укол, и вы будете спать, – пообещал я ему и, переступив через покойника и подойдя к постели, забрал пистолет. – На ночь я останусь здесь, а завтра мы с вами вволю наговоримся о Бесвилле.

Старик явно устал. Когда, ругаясь и крича, он стал поносить меня за то, что я себе слишком много позволяю, его истошные вопли лишь сотрясали воздух.

Тем временем я снял с убитого шляпу, чтобы разглядеть его лицо, однако оно мне ничего не говорило, и шляпу пришлось вернуть владельцу.

Когда я распрямился, старик, немного поостыв, спросил:

– Как там с убийцей Дональда? Дело идет?

– Идет. Еще день-другой – и все выяснится.

– Кто же убийца?

Но тут с чеком и письмом вошел секретарь, и я, не ответив на вопрос, протянул и то и другое старику на подпись. Он дважды коряво расписался, и не успел я спрятать бумаги в карман, как приехала полиция.

Первым вошел в комнату сам шеф полиции, толстяк Нунен. Он дружелюбно кивнул Уилсону, пожал руку мне и уставился своими блестящими зелеными глазками на убитого.

– Так, так, – сказал он. – Чистая работа, ничего не скажешь. Якима Коротыш. Ну и дубина у него! – С этими словами он выбил носком ботинка дубинку из рук убитого. – Такой и линкор потопить можно. Ты его шлепнул? – осведомился он у меня.

– Мистер Уилсон.

– Неплохо, очень неплохо, – похвалил он старика. – Вы очень многим время и силы сэкономили. Мне в том числе. Выносите его, ребята, – приказал он четырем стоявшим в дверях полицейским.

Двое подняли Якиму Коротыша за ноги и за руки и унесли, а третий подобрал с полу дубинку и закатившийся под труп фонарь.

– Вот бы все так с грабителями поступали! – рассуждал шеф. Он извлек из кармана три сигары, одну кинул на кровать, вторую протянул мне, а третью сунул себе в пасть. – А я как раз тебя искал, – сказал он мне вполголоса, пока мы закуривали. – Предстоит одно дельце, и я подумал, что ты захочешь принять в нем участие. Потому-то я и был на месте, когда отсюда позвонили. Сиплого будем брать. Хочешь поехать с нами?

– Хочу.

– Я так и знал. Привет медицине!

И Нунен пожал руку только что вошедшему маленькому пухленькому человечку с усталым длинным лицом и серыми заспанными глазами.

Доктор направился к постели, где один из людей Нунена допрашивал Уилсона. А я пошел вместе с секретарем в холл.

– Кроме вас, в доме еще есть люди?

– Да, шофер и повар-китаец.

– Шофер пусть ночует сегодня в комнате старика. Я уезжаю с Нуненом. Вернусь, как только смогу. Думаю, ночь пройдет спокойно, но старика ни в коем случае одного не оставлять. И наедине с Нуненом или с его людьми – тоже.