– Но тут медведь явился в лес? – заметил с усмешкой Кречет.

– Ага, – расхохотался в ответ Станислав. – И с ним в зелёные леса пришла зелёная тоска. Правда, для меня этот Шульц скорее развлечение. Даже интересно бывает, к чему этот Скрудж в следующий раз придерётся. Скорее, без него была бы тоска. Но факт остаётся фактом, – добавил он уже серьёзно: – Что-то тут не чисто.

Марк и сам этого не понимал. Герр Шульц совершенно не походил на романтика, которого манят дальние миры. На авантюриста, решившего усложнить себе жизнь, он не был похож тоже. Он напоминал скорее проверяющего, который искал ошибку в отчётах.

– Ему что, мало всей Земли, чтобы жаловаться? – недоумевал Кречет. – На Марсе он сможет доставать своим ворчанием разве что местные камушки…

– Не камушки, а нас, – мрачно говорил в ответ капитан Самойлов. – Нас он там будет доставать. Типа, Марс недостаточно красный, что за вас ист дас, несите жалобную книгу… Не, я всё понимаю, нормальных людей в природе нет, все немного того. Но этот Скрудж! Куда он попёрся? Зачем?!

Марк лишь плечами пожал. Шут его знает.

Каждому пассажиру, согласно договору, полагался один бесплатный сеанс связи с землёй в неделю. Можно было и чаще, но это – уже за деньги. Но Олаф Шульц и тут нашёл лазейку. Ограничение на количество бесплатных сеансов связи не касалось жалоб на качество услуг. Вот немец и бомбардировал офис Space Trip всевозможными запросами. При этом писал он их, естественно, тоже на немецком.

Единственным пассажиром, с которым у Олафа сложилось что-то отдалённо похожее на дружбу, была Светлана Авдотьина. Она хорошо говорила по-немецки, чем просто растопила сердце угрюмого брюзги. Они часто сидели рядом в кают-компании и что-то обсуждали. Но капитан Самойлов слышал только «айн-цвай-драй», и это его сильно напрягало. Предъявить что-то Шульцу тоже было невозможно, официально запретить разговоры на немецком на борту никому в голове не пришло.

Станислав долго не мог понять, какой наукой занимается эта Светлана. В лабораторию она если и ходила, то только за компанию. Эксперименты не проводила, опыты не ставила. Просто сидела за столиком с блокнотом. А потом выяснил, что она социолог. Командировку организовал какой-то международный университет. Сначала эта информация очень удивила капитана Самойлова. Он с трудом мог себе представить университет, способный потянуть такую трату. И главное: ради чего? Но он решил, что этот вопрос – не его ума дело.

– Вы социолог? – спросил как-то капитан Самойлов.

Светлана как обычно сидела в кают-компании и чертила какие-то схемы в своём блокноте.

– Да, – ответила она с улыбкой.

– Кого же вы собираетесь изучать на Марсе? Каньоны и вулканы? – усмехнулся капитан.

– При чём тут вулканы? Людей. Люди – мой объект исследования, – отвечала женщина. – Для меня здесь просто идеальная рабочая площадка. Замкнутое пространство. Люди разных национальностей. У всех своя специфика. Рай для социолога.

– Любопытно. Вот уж не думал, что на Марс летают социологи… – пробормотал капитан.

Так шли дни. Светлана беседовала то с одним пассажиром, то с другим. Постоянно что-то записывала. Люди не возражали, почти все пассажиры соглашались на общение с социологом.

Имелись, конечно, и исключения. Американец Морис Стар отказался отвечать на какие-либо вопросы. Другая американка, Сьюзен Келвин, грубо послала её куда подальше.

– В психотерапевте не нуждаюсь! – огрызнулась американка.

– Я не психотерапевт, я социолог, – попыталась объясниться Светлана, но Сьюзен демонстративно ушла, давая понять, что говорить им не о чем.