«Гнить», – все же было не тем словом, которое могло описать их времяпровождение в этом райском месте, но главе семьи сейчас было не до красноречия. Оливер думал, что самой большой их проблемой будет проснуться до восхода солнца, но эта мелочь далась легко, то ли от разницы во времени, то ли от слияния с природными ритмами.

Гораздо большей проблемой оказался сам самолет. Небольшой, покрытый разномастной буро-оранжевой обшивкой, кое-где ржавой, держащейся на ненадежных заклепках, он завис в паре футов над водой на больших плавучих лапах. За их спинами смущенно улыбался филиппинский пилот корытца, забронированного Оливером на пару дней с целью небольшой частной экскурсии по островам, а чета не имела единства в принятии решения.

– Чем тебе не угодили яхты и катера? – Проскрипела женщина. – Я ни за что не сяду в эту коробку с крыльями! Он же на шасси едва держится!

– Неправда! – Возмутился супруг и для доказательства обратного шлепнул самолет по боку.

Внутри посудины что-то грохнуло, явно отвалившись. Супруги испуганно переглянулись, но пилот, сверкая белозубой улыбкой на смуглом лице, смело забрался внутрь салона, едва ли превосходящего по объему их родной «Ленд Крузер», и с повторным громом поставил отвалившуюся деталь на место.

– Вы уверены, что мы не разобьемся на нем? – Строго спросил американский турист излишне улыбчивого филиппинца.

– Да-да, – кивнул он.

Они снова переглянулись.

– Мне кажется, он не понимает английского языка, – буркнула Мелани.

– Вы понимаете, о чем я Вас спрашиваю? – Очень медленно и отрывисто поинтересовался Оливер, тщательно выговаривая слова.

– Да-да, – снова кивнул пилот с той же растерянной улыбкой.

– Я не полечу, – твердо сообщила супруга. – Ни за что.

Глубокий вдох, призванный к успокоению нервов, лишь обострил ситуацию. Филиппинец перестал улыбаться, а жена виновато насупилась и уставилась на свое обручальное кольцо.

– Дайте нам пару минут, – обратился заказчик к владельцу транспортного средства и повернулся к спутнице. – Мелани, я понимаю твое опасение. Более того, я поддерживаю, что штука ненадежная. Разумнее всего сейчас отказаться от этого развлечения и остаться на тверди земной.

Женщина взглянула на собеседника и снова уставилась на руки.

– Но, подумай сама, он ведь тоже хочет жить! Неужели ты думаешь, что он стал бы рисковать своей шкурой ради смутного заработка, бо́льшая часть которого уйдет на керосин? Мы можем отказаться и всю жизнь жалеть, что не рискнули.

Она снова подняла на него взгляд и глубоко вздохнула.

– Страшно, – буркнула она.

– Согласен, – кивнул авантюрист. – Идем, он ждет.

Едва не плача, Мелани позволила усадить себя в тесное пространство самолета, где ее тут же стянул надежными объятиями супруг, словно ремнями безопасности. Пилот хлопнул скрипучей пассажирской дверцей и ловко забрался вперед за штурвал, довольный, что путешествие состоится. По мановению его уверенных проворных пальцев, дергающих рычаги и нажимающих кнопки, транспорт зашумел носовым винтом и стал отплывать от деревянных мостков.

Шум нарастал, и вскоре легкое покачивание судна на волнах перешло в уверенное скольжение, а следом и в невысокие прыжки на резвых гребнях открытого океана. Оливер выглянул в потертое пластиковое окно и обнаружил берег далеко позади. Финишный шлепок шаткого транспорта о воду и – отрыв. Лишь мерный гул мотора застилал все их слуховые рецепторы, от которого, казалось, вибрировало заодно и тело.

– Посмотри, какая красота! – Проговорила Мелани, и он скорее прочел слова по ее губам, чем услышал.

Под днищем трясущегося в невыносимом гуле самолета раскинулась вереница островков в лазури ослепительно-бирюзового моря. Казалось, таких насыщенных красок не существует в природе: изумрудная зелень тропических растений обрамлялась бриллиантовым сиянием песчаного пляжа и тонула в голубизне воды. Маковки невысоких волн переливались на солнце микроскопическими блесточками люрекса, завораживая, притягивая, гипнотизируя. Синева переходила от ультрамаринового к ядовито-циановому, прыгала через глубокий сапфировый к кобальтовому, и на отмели снова возвращалась в нежную лазурь.