– Потом господь стал населять землю людьми. Он слепил их из глины и принялся обжигать. Сначала он передержал людей в печи, и получились темнокожие человечки, которых господь поселил в Африке. Потом, он решил, что нужно сделать людей светлее, и не додержал их. Получились белокожие – европейцы. Последними господь творил лемурцев. Он создал их с персиковой кожей и поселил на самую благодатную землю и стал оберегать их. Так и живет этот удивительно гостеприимный и счастливый народ.

Туристы хмыкнули столь скромному самоопределению рассказчицы и вернулись к еде. Мелани вдруг поняла, что у нее настолько прекрасное настроение, что есть ей совсем не хочется. Она отодвинула тарелку с едва тронутыми овощами и взяла с подноса пиалу, полную нарезанного ломтиками манго. Вот это райская еда!

Их проводник, который знакомил чету Траст с островами парка, уселся на входе в столовую с миской овощного риса. Он представился как Мануэль Датул, если женщина верно разобрала его речь, и оказался вполне себе пристойным человеком, правда, не очень разговорчивым. В какой-то момент Мелани даже стало немного стыдно за свое поведение на причале, но ветхость транспорта напугала ее гораздо сильнее, чем опасение показаться неуважительной к пилоту.

После обильного позднего обеда их группа из пары десятков путешественников снова распадется на составляющие части и разбредется по своим плавучим, а в их случае – летучим, средствам. А пока их общим пристанищем стал крытый соломой навес на высоких бамбуковых стойках. Окруженный со всех сторон буйством тропической зелени, он вполне смог бы стать доказательством рассказу экскурсовода о том, что острова набиты под завязку редкими диковинными растениями и птицами. Последние и правда пели свои странные скрипуче-сварливые песни, если таковыми их можно было назвать.

Оливер смел весь обед в считанные секунды и уже поглядывал на ее нетронутую тарелку. Супруга кивнула, и он принялся теперь за вторую порцию питания.

Мелани была счастлива. Нет, она и в отеле на их острове ощущала себя летящей птицей на воле, но сегодня, поддавшись уговорам мужа загрузить свое тело в дребезжащую консервную банку и подняться в ней к небесной синеве, она была особенно удовлетворенной. Сожаление ни разу не посетило ее за все время путешествия.

Как и воспоминание о дочери. Казалось, что она, как кошка, вырастила партию потомства, и дальнейшая судьба великовозрастного котенка ее больше не касалась. Боже, какое кощунство! Но изнутри ей было именно так, и переубеждать себя не хотелось. А то, чего доброго, вернется к ней ее нестерпимый материнский инстинкт, что тут с ним поделаешь? Телефон настрого под запретом.

К тому же, Мелани была не против побыть полусвободной, полунеозабоченной проблемами женщиной, полуготовой к развлечениям и впечатлениям, полузаслужившей этот тропический отдых наедине с мужем. До целостного определения она не могла дойти, благодаря какому-то стопору изнутри. Не то чувство вины, не то острое нежелание сдавать бразды правления миром трепыхались сейчас где-то в глубине ее души, но особо не управляли эмоциями. Хоть их отголоски и жили в голове сварливым голосочком, Мелани не планировала уделять этому стопору особого внимания, потому что только сейчас, сидя в плетеной столовой, стены которой состояли из свежего морского бриза, она поняла, что все изменилось.

Она изменилась. Удивительно, насколько один маленький редкий отпуск может переписать историю такой железной женщины, как Мелани Траст. Ей больше не хотелось сопротивляться мужу, контролировать дочь или воевать с миром. Зато созрела новая коллекция украшений, навеянная неповторимыми цветовыми сочетаниями зелени и воды.