Крах Империи лжи Алла Нестерова

от автора: все имена, персонажи, даты и события в данном произведении выдуманы. Любы совпадения случайны.

ПРОЛОГ

Я всегда знала, что правда имеет цену. В России эта цена часто измеряется кровью.

Меня зовут Анна Соколова. Тридцать пять лет. Журналист. Неудобная для власти и олигархов. На моем счету десятки расследований и один шрам над левой бровью, подарок от людей, которым не понравились мои вопросы о пропавших миллиардах из бюджета Сочинской Олимпиады. Сегодня, стоя у окна своей маленькой квартиры на Чистых Прудах, я смотрю на заснеженную Москву и понимаю: следующее расследование может стать для меня последним. Телефон вибрирует на столе, сообщение от информатора:

«Волков убит».

Сенатор Игорь Волков. Влиятельный политик с сомнительным прошлым и ещё более сомнительным настоящим. Три недели назад он намекнул мне, что не всё так гладко в проекте «Северный поток-3» – проекте, в котором крутились миллиарды долларов и международные контракты. «У меня есть очень интересный список, Анна. Хочу передать тебе, на сохранение», – сказал он тогда, сжимая в руке стакан с дорогим коньяком. Его слова эхом отдаются в моей голове, пока я натягиваю чёрное пальто и кожаные перчатки. За окном воет январская метель. Москва, окутанная словно в белый саван, скрывающий грехи власти и кровь её жертв. Я спускаюсь по лестнице, чувствуя, как в груди колотится сердце в предчувствии, что я на пороге большого и сенсационного журналистского расследования. Я журналист и прежде, чем опубликовать материал провожу самостоятельно журналистское расследование, моя деятельность направлена на выявление коррупции в политических кругах, сбором неопровержимых доказательств.

ГЛАВА 1.

Дом сенатора Волкова – роскошный особняк в элитном районе Москвы, в двух шагах от Рублёвки. Неоклассический фасад, колонны, претендующие на римское величие, и золотые буквы «В» на кованых воротах, словно здесь жил не российский чиновник, а византийский император. Всегда забывала у него спросить, с каких таких доходов, он отгрохал себе особняк. Впрочем, ответ лежал на поверхности – коррупция, неискоренимая проблема любой страны. Полицейские машины с мигалками окружили территорию особняка, словно стая голодных волков. Жёлтая лента с надписью «Место преступления» трепетала на ледяном ветру. Я показала удостоверение журналиста молодому полицейскому, но он лишь покачал головой – посторонним вход запрещён. Однако я не была бы Анной Соколовой, если бы меня останавливали такие мелочи.

– Петров здесь? – спросила я, называя имя следователя, уверенная, что на такое дело могли отправить только его, у нас с ним были… назовём это «рабоче-дружеские отношения».

Парень замялся, и я поняла, что угадала, Петров здесь.

– Передайте ему, что пришла Соколова. Он будет рад – сказала я с неприкрытым сарказмом.

Парень, что-то сказал по рации, выслушал ответ и с недовольным видом пропустил меня. Через минуту я уже входила в мраморный холл, где тело Игоря Волкова лежало, в неестественной позе, на спине, в глазах, ужас, ноги подогнуты в коленях, одна рука прижата к груди, вторая, согнутая в локте, находилась под ним. Его кровь растекалась по белому мрамору в виде кляксы от красных чернил. Я повидала немало трупов за свою карьеру, но вид простреленной головы сенатора и в его застывших глазах, страх, заставил что-то сжаться внутри. Следователь Петров стоял у окна, выпуская сигаретный дым, несмотря на явный запрет курения в помещении. Он щурился, будто пытался прочитать мои мысли сквозь дым «Беломора». В свои пятьдесят с лишним, Петров выглядит, как и положено человеку, пережившему и повидавшему много чего в жизни и уже перестал удивляться всему, что происходит, тем более в своей работе. Лысеющий, с тёмными кругами под глазами и глубокими морщинами, из-за которых, он выглядел гораздо старше своих лет.

– Соколова, где трупы, там непременно вы? – Петров выпустил дым в морозный воздух, проникающий через разбитое окно.

– А вы опять там, где можно не работать, – парировала я, подходя ближе к телу. – Волков недавно мне говорил, что у него есть какой-то список, планировал передать мне на сохранение. Не успел. Возможно его убийство связано с этим списком.

Он посмотрел на меня внимательно, в его взгляде читалась досада. «Значит, я близка к истине», – отметила я про себя. За годы работы я научилась читать людей, особенно взгляды. У Петрова определённо были свои версии случившегося, но он не собирался их озвучивать.

– Откуда ты узнала об убийстве Волкова? – спросил он, стряхивая пепел на мраморный пол, словно демонстрируя своё пренебрежение к богатству мёртвого сенатора.

– Профессиональная тайна, – я улыбнулась самой невинной из своих улыбок. – Предварительные версии? Заказное убийство?

Я обошла тело, внимательно осматривая каждую деталь. Волков был одет в домашний халат из тёмно-синего шёлка с золотой вышивкой. На его правой руке сверкал перстень с огромным рубином, на шее, золотая цепочка с крестом, которую он никогда не снимал, демонстрируя свою показную религиозность на каждом церковном мероприятии, куда приглашали высокопоставленных чиновников.

– Да, заказное убийство, приоритетная версия- неохотно ответил Петров. – Выстрел в голову с близкого расстояния. Баллистики ещё нет, но, скорее всего, пистолет Макарова или что-то похожее. Оружие не найдено. По предварительной версии эксперта, убит в промежутке 01.30 и 2.00 часа ночи.

– Убийца забрал оружие с собой? – я обвела взглядом роскошный холл. – Странно. Киллеры, обычно оставляют оружие на месте преступления. Кто-то проник в дом незаметно, застрелил сенатора и так же незаметно ушёл? А как же охрана? Камеры? Сигнализация?

– Охранник нашёл тело в семь утра, когда пришёл на смену. По его словам, ночью дежурил Сергей Климов, его в доме не было. Камеры не работали – кто-то отключил систему. Профессиональная работа.

Я подошла к разбитому окну. На улице продолжал падать снег, заметая следы, если они вообще были. Идеальное время для убийства – метель скроет все следы.

– Когда и кто последний раз видели Волкова живым? – спросила я, делая заметки в своём блокноте.

– Вчера, около одиннадцати вечера. Водитель привёз его домой из ресторана «Пушкинъ». Волков был один. – Петров закурил новую сигарету.

В его голосе появились нотки, которые я не часто слышала, – озабоченность и беспокойство. Я опустила взгляд и заметила что-то странное – пальцы правой руки Волкова были испачканы чернилами. В век смартфонов и компьютеров мало кто пользуется ручкой, особенно дома, поздно вечером, в халате.

– Он что-то писал перед смертью, – сказала я, указывая на руку сенатора. – Нашли бумаги? Записную книжку? Что-нибудь?

Петров подошёл ближе, внимательно рассматривая испачканные чернилами пальцы.

– Помещение осмотрели поверхностно, тщательно не осматривали.

Я чувствовала, как внутри нарастает знакомое возбуждение – предчувствие большой истории. Волков что-то писал перед смертью. Интересно, эти записи дома или убийца унёс их с собой?

– Кому выгодна смерть Волкова? – спросила я, хотя понимала абсурдность этого вопроса. Слишком много желающих, слишком длинный список.

– Список длиннее телефонного справочника Москвы, – озвучил мои мысли Петров. – Волков имел связи везде, от нефтяных магнатов до чиновников администрации президента. Плюс личная жизнь… Три брака, любовницы, дети от разных женщин. Мотивов – хоть отбавляй.

Я сделала ещё несколько фотографий на телефон, зная, что официально их у меня быть не должно. Но мне нужны были доказательства, что я здесь была, что видела тело своими глазами.

– Что делает журналистка на месте преступления? – раздался резкий голос позади меня.

Я обернулась и увидела высокого мужчину в строгом чёрном костюме. Его холодные серые глаза смотрели сквозь меня, как рентген. Фёдор Захаров, начальник следственного управления ФСБ. Мы встречались раньше, и эти встречи редко были приятными.

– Выполняю свою работу, – ответила я, выдерживая его взгляд. – Общественность имеет право знать правду о смерти сенатора.

– Общественность узнает то, что нужно и когда нужно, – отрезал Захаров. – Петров, почему здесь посторонние?

– Я пригласил, – неожиданно заступился за меня следователь. – Соколова знала Волкова лично, может помочь в расследовании.

Захаров прищурился, и мне показалось, что температура в помещении упала на несколько градусов.

– Все материалы дела, под гриф: «Совершенно секретно». Петров, возьми с Соколовой подписку о неразглашении данных предварительного следствия. – произнёс он, затем, повернувшись ко мне. – Ты меня поняла Соколова?

– Конечно, – я улыбнулась, зная, что это выведет его из себя. – но свободу прессы пока никто не отменял. Даже ФСБ.

Захаров сделал шаг ко мне, явно собираясь сказать что-то ещё, но его прервал звонок телефона. Он отошёл в сторону, отвечая на звонок вполголоса. Я воспользовалась моментом и шепнула Петрову:

– Как быстро ФСБ отреагировали на убийство сенатора!

– Ничего необычного в этом нет, – тихо ответил Петров. – Волков был членом комитета по национальной безопасности. Имел доступ к государственным тайнам. Плюс… – он замялся, оглядываясь на Захарова, – есть подозрения, что он контактировал с иностранными спецслужбами в последнее время.