– Я не подумала. Сразу это показалось выгодным соглашением.

– Это и есть выгодное соглашение. Нас обеспечат провизией на два месяца.

– А дальше? Твоя мать будет готова остаться без единственного кормильца, когда мы все озвереем? Хотя что в тебе есть, одни жилы, – девушка смерила его презрительным взглядом.

Руслан поежился. Еще совсем недавно она смотрела на него совсем по-другому.

– Мы приютим этих людей. Им негде остановиться, мы должны быть добры к тем, кто нуждается в помощи. Никогда не знаешь, когда помощь может понадобиться нам, – в их разговор вклинился Федор.

– Это все философия, – отмахнулась Женя. – А что мы будем есть через три или четыре месяца? Не похоже, что все это, – она развела руками, – впитается в землю за неделю.

Федор недовольно почесал рыжую бороду. Да уж, хватка у девчонки была Иванова, пусть земля ему будет пухом.

– Придумаем что-нибудь. Сейчас у нас хоть два-три месяца, но есть.

К ковчегу пришвартовалась первая лодка с пятнадцатью пассажирами. Весчане помогали им взобраться на борт и отводили в уже приготовленные каюты. Провожая взглядом каждого нового жителя ковчега, Федор неожиданно уставился на одну из женщин и смертельно побледнел. Руслан не удержался от удивленного вздоха. Кто-то с силой толкнул Женю, пропихиваясь вперед. Девушка было открыла рот, чтобы возмутиться, но подавилась своими словами: это был Юра Дудков, в спешке ее даже не заметивший. Батюшка рухнул на колени перед женщиной.

– Ты жива. Ты жива! Всю эту неделю я денно и нощно молился Богоматери, чтобы тебе удалось выжить! Прости меня, не в моем праве было изгнать тебя. Я слаб, и я грешен. Прости меня, прости меня!

Над ухом Жени прошелестело бесцветное:

– Кристина… – Федор смотрел на женщину так, будто она была призраком.

Удивленно хмыкнув, Женя уже с интересом стала рассматривать объявившуюся жену Федора. Одетая в простое черное платье, она безуспешно пыталась поднять батюшку с колен. Пухленькая, с вьющимися темными волосами с проседью, обрамлявшими ее мягкое, словно детское лицо, она все еще оставалась привлекательной. Люда была очень похожа на свою мать.

– Я оказалась недалеко от соседней вёски, когда начался ливень. Меня приютили. Но их лодка была совсем маленькой, поэтому в городе меня высадили. На мое счастье, вы решили помочь нам. Не вини себя. Похоже, я, наконец, дома, – с улыбкой на губах она подняла голову и встретилась глазами с Федором. Не произнеся ни слова, тот развернулся, быстрым шагом пересек палубу и скрылся в ведущем на нижние палубы лестничном проеме.

– Чего это он? – недоумевала Женя.

– Юра сказал мне, ее не было двадцать один год, – Руслан схватил Женю за плечи и развернул к себе: – У меня есть алиби!

Девушка молча уперлась ему в грудь, как раздраженная кошка, пытаясь вырваться из его объятий. Она не понимала, к чему такая радость и эта шальная улыбка на его лице.

– У меня теперь есть алиби! В тот день я шел к Юре Дудкову. И эта женщина – она была у него, она видела меня. Я не убивал твоего отца. Теперь я могу не хранить эту тайну! – от радости и облегчения у Руслана дрожали руки, а длинные пальцы впивались ей в плечи.

У Жени зашумело в ушах. Что-то тяжелое будто упало с ее сердца и разбилось вдребезги. Она часто задышала. Руслан не врет. Он не убивал ее отца. Убийца не Руслан.

От той большой столовой на четвертой палубе, что строили основатели ковчега, осталась в лучшем случае половина – все свободное место на корабле отдавалось под хранение. Вёске давно уже не требовались такие пространства в общественных местах, но за простыми деревянными столами и сейчас уместились бы все весчане и гости ковчега. Вдоль одной из стен тянулись круглые иллюминаторы, другая же сторона бросалась в глаза своими аляповатыми красками: она была украшена картинами, которые вёска бескорыстно отдавала ковчегу на протяжении поколений. И потому места, свободного от пейзажей, натюрмортов, портретов, всевозможных поделок и скульптур, на стене найти было проблематично. Своеобразный выставочный зал стал гордостью вёски. Часть кают-компании была отведена под библиотеку – во избежание затопления книги хранились только на ковчеге. Не удивительно, что именно здесь весчане любили проводить свои часы досуга.