Находясь в тюремной камере, Котовский пишет о том, что продажные полицейские чины, и в частности помощник пристава 3-го участка Зильберг, помогали ему за большие взятки бежать из тюрьмы. Зильберг постоянно сообщал Котовскому о намечавшихся полицейских засадах и облавах.

В то же время Котовский наотрез отказался давать показания без очных ставок. Скорее всего он хотел вернуться в Кишинев, где были его вездесущие дружки, и попытаться снова бежать. Зимой 1910 года под усиленным конвоем его переправляют в кишиневскую тюрьму, где уже собраны двадцать свидетелей. Свидетели подтверждали, что Зильберг брал деньги и вещи, реквизированные группой Котовского у помещиков. Может, он был тем «бедняком», которого искали адвокаты, чтобы придать сентиментальность и романтизм особе Котовского? Активным обвинителем Зильберга выступил и пристав Хаджи-Коли. Значит, были контакты «котовцев» с полицией.

Сам Зильберг заявлял: «Я доказал бы фактами, что Хаджи-Коли не только старался раздуть в преступниках чувство злобы против меня непозволительными разоблачениями моих служебных действий против них, но и подкупал их…» Зильберг утверждал, что Хаджи-Коли подкупил Анну Пушкареву, хозяйку «малины», дав ей швейную машину и пообещав еще 90 рублей, если она будет тверда в своем ложном сговоре. Подговорил якобы Хаджи-Коли и еще одну хозяйку «малины» – Людмер, чтобы и она удостоверила знакомство Зильберга с Котовским в период деятельности его шайки. Через провокатора М. Гольдмана Зильберг устроил Котовскому в Кишиневе конспиративную квартиру. Но сам Котовский этого не отрицал. Да и Зильберг не отрицал того, что часто встречался с Григорием Котовским, когда тот был на воле, но что делал это якобы в интересах сыска с ведома и по распоряжению своего начальства – полицмейстера Рейхарда, товарища прокурора Фрейнета, губернатора Харузина.

Зильберг доказывал, что Хаджи-Коли потребовал от агента Пини Меламуда показать на следствии, что не Котовский, а Зильберг был главою разбойничьей шайки и доставлял шайке оружие. Меламуд на следствии подтвердил это. При обыске у Зильберга были найдены уникальные вещи, которые захватывали «котовцы» во время своих налетов. Зильберг, помощник пристава и околоточный надзиратель сели на скамью подсудимых. Зильберг получил всего 4 года каторги. И хотя дело слушалось при закрытых дверях, процесс получил большую огласку. История «бессарабского Карла Моора» предстала шумным скандалом в аппарате полиции. Звезда Котовского после обнародования его связей с полицией временно померкла. На «благородного разбойника» он явно не тянул.

Зададимся вопросом: кем же был Котовский, встречаясь с полицейскими чинами по распоряжению полицмейстера? Именно тогда полиция установила связи Котовского с террористическими группами местных социалистов-революционеров. Вот кто был опаснее власть имущим, чем разбойничек «Адский». К тому же Григорий Иванович на следствии добровольно называл тех заключенных, с которыми намеревался устроить побег.

Но Котовскому не помогло сотрудничество со следствием. При повторном рассмотрении дела Котовский получил двенадцать лет каторги.

После завершения суда над Зильбергом Котовского препроводили в Смоленский тюремный централ… Он побывал в одиночке Николаевской каторжной тюрьмы, «посетил» орловскую тюрьму. Так он маялся в ожидании отправки на каторгу до декабря 1910 года… Находясь в заключении, Котовский обычно водил дружбу с анархистами и пытался стать «неформальным» лидером «братвы». Считается, что он отменил так называемый налог «на камеру» в пользу тюремной уголовной верхушки. Его борьба за лидерство однажды вылилась в кровавую стычку между заключенными, в которой Котовский чуть не погиб, а его противник – рецидивист и лидер тюрьмы – распрощался с жизнью.