– Ик! Эй, новенький!.. Тут у нас есть взносы за вступление в этот кабак. Ик!.. С тебя рубб… Ик!.. бль. Иначе выйдем в круг и ты мне ответишь на вопросы. Ик!..
Монолог хулигана прервался бульканьем медовухи, заливающейся в его горло. Сидящий вокруг люд перестал трепаться и с интересом посмотрел на Волькин стол. Судя по всему, намечалось зрелище. Если сравнить габариты гостя и вечно борзого Мурзы, который славился тем, что регулярно выхватывал тумаки за свой длинный язык, можно было сделать вывод, что скорее всего в случае схватки новенький победит. Скучновато ставить на очевидный результат, но хоть какое-то развлечение…
Надо сказать, что ножки табурета были сделаны из цельного дуба, и диаметр этих ножек равнялся двум вершкам. Волька, крестьянский сын, молча протянул руку к табурету Мурзы, обхватил ножку и сжал. Раздался треск, напоминающий больше резкий хлопок – ножка лопнула, как трухлявое дерево, только опилки осыпались. Татарчонок вскочил, дабы не упасть с трёхногого теперь табурета, посмотрел на результат Волькиной работы и ответствовал:
– Вопросов больше не имею! Ик!…
И растворился среди посетителей. Толпа снова затрещала о своём, ожидаемого зрелища схватки так и не случилось.
К столику Вольки и Пушка подскочил мальчишка-подавальщик и тонким голоском поведал:
– Тятя просил передать, что с вас ещё один гривенник за порчу казённого имущества.
Парень взглянул на Пушка, тот лишь развёл лапками, поэтому без споров и противлений Волька под чутким руководством котэ достал десять копеек и отдал мальцу.
Котейка со своим спутником повернули головы обратно к столу и обнаружили, что за ним сидит ещё одна посетительница – молодая девушка с густой копной ярких рыжих волос, заплетённых в хвост. Всем своим видом девица походила на лису: такая же рыжая, острая красивая мордочка, щедро покрытая весёлой расцветкой веснушек, и светло-зелёные глаза с оттенком в желтизну, посередь которых можно было разглядеть рыжие пятна бисером – складывалось впечатление, что когда Создатель брызгал ей веснушками на лицо, она забыла закрыть глаза. Ладно хоть рот закрыть не запамятовала, потому что зубы её сверкали редкой для той поры белизной. Рыжая была очень миловидной, всегда улыбалась, была вся такая стройная и миниатюрная, что у мужчин, глядящих на неё, с первого же взгляда возникало острое желание её накормить, приобнять, приголубить и защитить от опасностей этого мира и от всяких там иных насильников, кроме них самих. В общем, Пушку девка с её наглой рыжей мордой сразу не понравилась.
Всеволод, впервые видя вблизи симпатичную девушку, почуял в себе какие-то новые вибрации, названия которым он не мог придумать.
– Здрав буди, красна девица! – приветствовал её богатырь. – Не желаешь отведать местных яств?
Выглядела незнакомка совсем иначе, нежели «дамы полусвета». Торговки продажной любовью обычно наряжались в вульгарное, чаще безвкусное, платье, вешали рюшечки и кружева, а лицо обильно малевали румянами и помадой, чтобы уж точно никто не ошибся в их профессии и не изнасиловал, то есть не попробовал получить кусочек любви бесплатно. А эта девица облачилась по-мужски: тёмные облегающие портки с широким ремнём, заправленные в кожаные полусапожки, на тело серая рубаха, поверх которой она носила кожаную чугу со шнурками на вороте. В таком наряде будет добре хоть всадницей на коня, хоть в разведку, хоть на промысел – до зверей, а то и до людей. На лице её не было ни грамма косметики.
Девка улыбнулась самой обольстительной улыбкой.
– Здравствуй, добрый молодец! Ты с каких краёв будефь? Далече забрался? Куда путь дерввифь? Меня, кстати, Мафей звать. А твоё имя как? Не видала тебя здесь ранее, – начала говорить незваная гостья и тут же, не дожидаясь ответов на вопросы, придвинулась ближе к Вольке и продолжила тараторить сплошным потоком: