Маша домой не вернулась.

Я изгрыз весь фикус. Посбрасывал со стола всё, что мог. Пара чашек всё-таки разбилась. В изголовье Машиной кровати изодрал все обои и ещё немного в прихожей – напротив входной двери, чтоб она увидела сразу, как придёт.

Она ведь должна понимать, как я переживаю! Куда она делась???

А что, если её похитили или убили, и я заточён в этой квартире навеки?

Я пытался открыть двери. Но они железные, я только когти себе обтесал.

Я стянул любимое махровое полотенце Маши с батареи в ванной и приволок его к входной двери.

Я нашёл стиральный порошок. Чуть не отравился, пока грыз упаковку. Потом таскал её по всей квартире.

Я старался всю ночь.

Когда рассвело, я уже так устал, что лапы не шевелились. но когда и к шести утра Маша не пришла, я заволок подаренный ею плед в унитаз. Сам в этом унитазе искупался, чуть выбрался, но плед там оставил. Я сходил мимо лотка – раз пять.

Это всё от переживаний! С ней, наверняка, что-то ужасное случилось!

В моей миске закончилась вода, я забрался на стол и попил из графина, потом сбросил со стола и его. Графин не разбился, но треснул.

В этот момент и стойкость моя дала трещину.

– Маааааашаааааа, ты гдеееее? Вернииииииись! – заорал я во всё горло. – Вернииииись, Машааааааа!

Всё было бесполезно.

Я забрался на её подушку, лёг и совершенно измотанный уснул.

Проснулся я от звука открывающегося дверного замка. С трудом разлепил глаза. Комната была залита светом, за окном шумела оживленная улица. Я помчался в прихожую.

Там стояла счастливая Маша. У неё был безобразно мечтательный вид. Она равнодушно перешагнула полотенце, не обратила внимания на рассыпанный стиральный порошок, даже не заглянула на кухню, не заметила обглоданный фикус. Она прошла в спальню, виртуозно минуя разбросанные вещи, и плюхнулась на кровать, заложила руки за голову, уставилась в потолок всё с тем же невыносимо счастливым видом, а потом закрыла глаза и уснула.

Я понял: новая Машина любовь взаимна.

Это катастрофа!

На квартиру было больно смотреть: никогда ещё она не знала такого беспорядка. Ночью в темноте всё выглядело не так масштабно. Я знатно постарался. Обошёл свои владения, извинился перед фикусом, забрался на холодильник и, используя все четыре лапы, открыл его.

Я редко использую эту свою способность, чтобы Маша не узнала о моих возможностях. Но в этот момент я перестал осторожничать. Я был очень голодным.

Холодильник не очень-то меня порадовал, но я и капусту погрыз, и огурец. Нашел что-то похожее на сметану, но оно оказалось сладким. Мне не понравилось. Сосиски были упакованы в плотный целлофан. Вот с ним я и возился долго. Я успел съесть три или четыре сосиски, когда услышал крик Маши. Я сразу метнулся в угол комнаты вместе с сосиской в зубах. Потом понял, что до кухни Маше ещё нужно дойти, поэтому вернулся к пакету с едой и успел съесть ещё две сосиски, демонстративно забравшись на кухонный стол. Холодильник закрывать я не стал.

Женщина должна знать, кто в доме главный.

– Ричард! Ричард! – неслись гневные восклицания из других комнат.

Маша бегала по квартире и ужасалась.

– Ричард, гад, я тебя убью! – посмела угрожать мне предательница Маша.

Когда она появилась в дверях кухни, я уже мыл лапы.

– Ричард, что ты наделал?! – в руках у Маши был мокрый разноцветный плед. – Как ты мог?!

Я спокойно спрыгнул со стола, не спеша прошёл мимо ошарашенной Маши к входной двери и велел:

– Открой!

Маша пошла за мной следом, открывая и закрывая рот, словно на приёме у стоматолога. Она как-то рассказывала подружкам, как у неё устала челюсть, когда она лечила зубы.