Я посмотрел на Машу и понял, что мне совершенно не жаль этого человека, из-за которого я так переживал всю ночь, а с ней, оказывается, всё даже слишком хорошо. Это несправедливо! Могла хотя бы ногу сломать или руку. Да хоть палец ноги! Так нет же, вернулась домой целая и счастливая.

– Всё, открывай дверь! – потребовал я.

– Мне сейчас не до прогулок! Мне квартиру убирать нужно! Весь выходной теперь псу под хвост! – заявила Маша.

– Про пса – это ты зря! – я не стал терпеть такое обращение и попытался запрыгнуть на дверную ручку.

Я решил уйти, а если я что-то решил, то передумывать не собирался.

– Ричард, ты с ума сошёл? Куда ты собрался? Я сейчас поменяю тебе наполнитель в лотке и всё там уберу. Или сперва уберу, а потом поменяю. Иди ко мне, мальчик, – стала ласковой Маша. – Ты обиделся, да?

Она попыталась взять меня на руки, но я в ответ её хорошенько поцарапал.

– Дверь открой! – уже прорычал я.

Она схватила свою кожаную куртку, ту самую, которую я почему-то даже ночью не тронул, накинула её на меня и зажала меня в этой куртке своими сильными руками. Я выдирался, бился лапами, кусал подкладку – всё напрасно. Эта женщина не собиралась меня отпускать.

Я сдался. Капитулировал: замахал хвостом. И поплатился за это: Маша ослабила хватку, позволила моей морде выбраться из плена и стала меня целовать.

– Ричард, миленький, глупенький, вредный мальчик, негодяй и безобразник, я же люблю тебя, а ты такое вытворяешь, – лезла ко мне своими мокрыми губами и длинным носом Маша.

Нос у неё тоже был мокрым. Меня это удивило. Потом я рассмотрел её лицо: оно всё блестело от влаги.

Мой человек плакал. Я ей всю квартиру перевернул, а она плачет.

Это любовь.

Ладно, остаюсь.

Всю неделю жизнь напоминала мне кошачий рай. Даже погода на улице перестала капризничать и грела солнышком мои бока, пока я валялся на подоконнике.

Маша даже подружек в гости не приводила. Много меня фотографировала, а потом показывала мне снимки. Зачем-то ещё и сама лезла в кадр – только портила всё. Но я был великодушен и в ответ махал хвостом. Пусть радуется жизни.

А потом наступила пятница. Вернее, вечер пятницы ввалился в квартиру взъерошенной Машей, из рук которой прямо в прихожей фейерверком выстрелил пакет с продуктами, когда она пыталась закрыть дверь.

Я внимательно обнюхал упавшие на пол продукты, попытался утащить копченые куриные крылышки.

– Ричард, это не тебе! – заявила вдруг Маша, притащив таз из ванной и собирая всё в него.

– А кому? – удивился я.

За одно крыло я всё-таки поборолся и победил. Копченую курицу я уважаю.

Всё остальное Маша уволокла на кухню и там долго шуршала пакетами и стучала дверцами.

– Завтра у нас гости, – услышал я голос разговаривающей по мобильному телефону Маши. – Да, придет мой Ростик. И не один, а с лучшей подругой. Да, не волнуйся, мам. Ничего такого. Потом всё объясню. Да, это моя новая любовь. Теперь настоящая. Рост классный парень. Всего на пять лет меня младше. Нет, я ему не говорила, что мне сорок. Он считает, что мне тридцать два. Я никого не обманываю, я просто не говорю ему правду. Вот когда в ЗАГС пойдем, там и узнает мою дату рождения. Если догадается посмотреть. Ха-ха, очень смешно, мам. Нет, не звал ещё, но я очень надеюсь. Он завтра придет, а я постараюсь, чтобы ему всё понравилось.

Маша еще что-то рассказывала своей маме о том, как выросли цены на продукты, и про лысеющего соседа папиной двоюродной тети, которого Маша встретила, но никак не могла вспомнить его имя. Я всю эту ерунду уже не слушал. Главное я и так услышал.