А кукла эта надувная, не ведая ни сном, ни духом, о чём думаю, сняла платье-халатик, явно гордясь всем тем, что совершенно не скрывало кружево дорогого белья: красивого, соблазнительного.

«Удача чистой воды».

В глазах — интерес и явное обещание, готовая будто бы на любой каприз баба, имени которой я даже не потрудился запомнить, призывно и так пошло облизнула губы, что хер в штанах ответно дёрнулся.

«Вот если б ты ещё вместо болтовни рот свой использовала для других целей, цены б тебе не было».

Но вместо слов улыбнулся, поймав запястье с тонкой ниткой золотого браслета, рванул резко на себя, так что запакованная в итальянский гипюр грудь вдавилась в грудину, будто упрекая, как я посмел остаться настолько одетым, когда вот она, жаркая и ластящаяся, упёрлась напряжёнными сосками в прохладную ткань брендовой рубашки.

— Нравишься, — соврал без зазрения совести, зная, какой ответ «правильный».

На самом деле не чувствовал ничего, кроме обычного зверского желания, нормального, вполне закономерного для крепкого мужика моего возраста. Да и отчего не взять, раз настойчиво предлагали, буквально на блюде поднеся под самый нос? И так ехал в проклятущие эти ебеня, а уезжать придётся несолоно хлебавши.

«Не пожру, так понадкусываю», — голосом старого друга в голове промелькнула заезженная присказка, и я улыбнулся.

Девка приняла на свой счёт, тут же принявшись нетерпеливо наглаживать мою спину, хвататься за рубашку, выуживая её из плотного кольца кожаного ремня с тяжёлой железной пряжкой.

«Помешанная на этом деле, что ли? Ну так и я не против».

Она полезла с поцелуями, тараня рот влажным языком, прикусила нижнюю губу, подогревая кровь.

Разочарование от того, что не нашёл обещанного, понемногу растиралось в сознании лёгким туманом желания. Мысли, что и так потратил непростительно много времени на поиски, тоже тускнели под натиском сминавших плечи рук. Шлёпнув ладонью по не прикрытой стрингами заднице, назидательно шепнул в дрогнувшие от неожиданности губы, что хорошие девочки не кусаются, а плохие получают по попе ремнём. В широко распахнутых глазах вспыхнул восторг.

Хмыкнул, резко развернул девку к себе спиной, надавив на плечи. Она охнула, догадливо склоняясь над столом, чуть не сбив рукой оставленные на краю два бокала и почти приговорённую бутылку вина. Кажется, третью по счёту.

«Очень недешёвое, кстати, вино. Правда, всё равно кислое, совсем не чета рябиновой настойке старухи Лукерьи, что живёт неподалеку от «Костей» и приносит свою выпивку на реализацию».

Проскользнув рукой под узенькую полоску трусов, второй начал расстёгивать штаны, теряя терпение и не желая тратить время ещё и на никому не нужные прелюдии. Девка явно уже на всё готова, а мне от этих поцелуйчиков ни радости, ни кайфа. Столько уже перецеловал, впору удивляться, как ни губы, ни член не стёрлись. Блондинка застонала, протяжно-сладко, качнув бёдрами навстречу моим пальцам.

Ширинку заело, зажевав кусок ткани собачкой, чертыхнулся, вынужденный оторваться от жаркого, влажного лона, чтобы стянуть штаны. Рывком дёрнул за бегунок и…

Чернота портала затянула, поглощая меня вместе с потоком отменной брани.

— Твою-ю ма-ать! — Отхарканный стихийным порталом, вывалился аккурат в коридоре родного клуба. Расхлябанный, с расстёгнутой рубашкой и ремнём. Поддавшаяся, так невовремя, молния теперь являла голодным до зрелищ собравшимся натянутые стояком брендовые трусы.

«А чего они все тут околачиваются вообще?»

Кто был в холле — бросились врассыпную, кроме одного человека. Ничуть не смутившись, изогнул бровь, глядя на стоявшее прямо напротив чучело. Честно скажем, на фоне этого недоразумения, зачисленного в ряды женского пола явно по ошибке прях, недавняя любовница казалась верхом совершенства.