Самое противное, что я ж бессмертный, и подохнуть не мог, чтоб избавиться от мучения этого. Пока морской царь не решил, что вдоволь оплачена честь его русалки, держал под водой, довольно глядя на судороги, так еще и дочерей привел полюбоваться, а после выкинул на берег, как дохлую рыбу.

Я тогда пробовал силу призвать, чтобы отомстить гаду плавучему, но задыхаясь, не очень-то и помагичишь.

Повторять не хотелось.

Пусть теперь я куда сильнее и одолеть меня не так просто, так ведь Водяному вторая сотня лет уже пошла! Отец бы с ним еще потягался на равных, а я и Горыныча-то младшего еще ни разу в честном бою не уложил.

–А куда торопишься, тебе туда не надо, - прищурился Водяной, подтолкнув свое пойло мне чуть ли не под самый нос. – Было у коршуна под крылом три горлицы. Все разлетелись, ни одну не поймал. - Гулко рассмеявшись, Водяной хлопнул по воде тяжелым хвостом, обдав все вокруг брызгами.

«Вот сука! Что-то знает, старый хрыч… Три горлицы? Кто? Ганна, Ядвига и эта ее подруженция-Барби, выходит. Это что же, всех троих лично видел или слухи так быстро разлетелись?»

Первый вариант мне не нравился.

–Очень надо, Володар Семенович, сами знаете. Что Боги завещали, нам исполнять. Уж не знаю, о каких горлицах речь, птиц не держу, только собак для охраны. Голубиная почта стала ненадежная, отказались мы в пользу соколов.

Водяной прищурился, из заводи выглянула лягушка, процокала что-то и скрылась опять. «Наквакала, тварь, новостей - не иначе».

– С юности ты, Кощей, по этой части дюже прыткий. Ничему ошибки старших вас, дураков, не учат. Мои дурехи тоже, вон, свои шишки насобирали, - по-отечески грустно вздохнув, Водяной снова щелкнул хвостом, но уже о берег. Чешуя тут же побледнела, сменила цвет и хвост раздвоился, превратившись в человеческие ноги.

– Что Злату вернул, на том спасибо, так и быть, не стану поить тебя илистой сивухой. Разве что взамен на совет дружеский. Мне с воды хорошо птиц ви-идно…

Хитрый, сука черт! Знает, куда давить.

–Не в службу, а в дружбу, - заученно отозвался я, на благодарности. В Навьем и их принимать лучше в четко установленном порядке. – Сколько птиц, говорите?

Водяной хмыкнул, качнул чаркой в руках. Я поморщился.

Обхватил обеими руками, примеряясь. Сволочь, глотков на пять зачерпнул, сука.

Давясь, залил в себя в три больших, откашлялся, выжидая, когда поуляжется судорога внутри.

–Во-от, со-овсем другой разговор. Негоже старшим в мелочах отказывать, Кощей! Мало тебя батя в детстве что ли порол, ум вколачивая?

Сила, гневом поднялась внутри, приливая к рукам. Водяной явно заметил, только усмехнувшись, не подал виду, что забеспокоился.

–Черная птица ударилась оземь и была такова, белая в клетке томится, а разномастная на болоте в трясине увязла. Бывай, Кощей, оплатить долг не забудь! - рассмеявшись на прощание, Водяной ловко кувыркнулся через спину назад и тихо вошел в водную гладь, не подняв даже брызг.

Так, бля, подсказал, что лучше б молчал вовсе! Больше всего мне не понравилось, что птиц три. И все они здесь!

Твою мать Ядвига, тебя-то какого хера сюда понесло?!

В душе тут же завозилось неприятное чувство. Я ж сам ее на психах отправил!

Так не думал, что пойдет… Она никогда исполнительной не была по части моих приказов. Особенно если орать, а не просить, как человек. И мысли не допустил, что эта идиотка в лес попрется! В Велесов сноп! Это ж надо совсем без мозгов быть… С другой стороны, я все еще не знал, кто она из Навьих-то. Странно, что вообще не учуял. По запаху и вкусу - чистая человечка.

Разномастная на болоте…

У Лягухи, значит или у болотника.