Моя комната располагалась рядом с кухней, на которой взрослые любили поболтать поздно вечером о сокровенном, как они считали – втайне от спящих детей, но я-то уже чувствовала, что начнется самое интересное, и держалась, как могла, чтобы не уснуть. Я думаю… нет, я уверена, что большая часть моей жизни сложилась под влиянием этих взрослых рассказов, и сложилась она не лучшим образом благодаря анализу своей жизни и жизни мамы, сопоставлению фактов из жизни мамы и моей; я могу с уверенностью сказать, что я скопировала жизнь мамы на себя. Но, чтобы мои дети не скопировали на себя мою жизнь или чью-то еще, я и начала работу над собой, над своими страхами и опасениями – лучше поздно, чем никогда.

Я помню себя с пяти лет. Мне всегда было скучно в детском саду, и я не понимала, чему дети там так радуются, неужто в садике лучше, чем дома. Я с садика терпеть не могла кофе с молоком, потому что оно было настолько разбавлено водой, что пить его было невозможно. А разбавленным оно было потому, что перед поварихой стояла задача как можно больше молока унести домой, а не накормить нас вкусно. Однако нас заставляли пить этот отвратительный «кофе». Сейчас же я пью его с удовольствием, потому что пропорции кофе, молока, сахара и воды другие. Рассольник там мне всегда напоминал еду, которую до меня уже кто-то ел, но почему-то она опять оказалась в тарелке; рассольник собственного приготовления ем не только я, но и мои дети – значит, можно готовить с душой и вкусно, когда не думаешь: сколько бы не доложить и как бы сделать так, чтобы тебе за это ничего не было. Меня всегда удивляло, как быстро передвигаются толстые тетеньки-поварихи в конце рабочего дня по территории садика с огромными сумками, потому что, если у моей мамы была такая же тяжелая сумка, когда она забирала меня из садика, то мы шли очень медленно и не один раз останавливались, чтобы мама могла отдохнуть и переложить сумку в другую руку, а я в это время держалась за ручку сумки и считала, что тоже помогаю маме. А больше всего мне нравилось, когда мы с мамой по дороге домой пели. Мама знала очень много русских народных песен, песен на белорусском и украинском языках; благодаря ей и я знаю эти песни и понимаю эти языки. И мне порой не понятно, когда мои дети не видят очевидной связи этих языков, но это, наверное, из-за того, что у меня с ними не было такого общения на этих языках. Но я никогда не слышала, чтобы пели эти тетеньки-поварихи, неся тяжелые сумки. Во времена социализма боролись с несунами так же, как и при царях с ворами, но это не дало результата ни тогда, ни при социализме, ни теперь. И сейчас есть люди, которые если не украдут, то считают, что день прошел напрасно – разум их радуется, а совесть? Поют ли они со спокойной совестью песни или лечатся от алкоголизма, утешая себя тем, что все так делают?

Моя мама всегда покупала добротные вещи, она всегда говорила: «Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи». Благодаря этому девизу в школу я пошла как все – в школьной форме: в шерстяном коричневом платье и переднике – белый по праздникам, а черный для повседневной носки. Одно лишь огорчало меня – платье было на вырост (так покупали не только мне), а низ юбки у платья подшивать не стали, потому что в процессе носки я заношу этот подгиб и, когда я подрасту, и этот подгиб отвернут, то будет видно, что платье уже не новое. Я чувствовала, что я неуклюжа в этой одежде, но я терпела, потому что мама не могла покупать новые формы мне и брату каждый год. И я, и брат знали, что в следующем году маме будет легче собирать нас в школу; пусть обувь новую уж точно придется покупать, так, может быть, форма и портфели еще сгодятся. Но, когда на самом первом уроке первого сентября я услышала, что теперь мне придется учиться здесь десять лет, почему-то опять стало грустно. Так как мама работала, и заниматься ей со мной было некогда, меня отдали в группу продленного дня, возлагая ответственность за мое образование на чужого человека. Но этот человек решал свои проблемы, а не проблемы мои и моей мамы, благодаря чему я стала стабильно получать двойки. И, пока меня не забрали из группы продленного дня и не стали заниматься со мной дома, я так и не стала хорошисткой. Уважаемые родители, пока вы лично не вложите частичку своего тепла, заботы и труда в вашего ребенка, не думайте, что вы увидите желаемый результат; и не надо думать, что за ваши деньги кто-то даст это вашему ребенку. Даст, но будет ли это то, чего вы ждете? В первую очередь ребенок ждет внимания к своим вопросам именно с вашей стороны и, если по каким-то причинам, объективным с вашей стороны, вы уклоняетесь от решения этого вопроса сами и для этого кого-нибудь нанимаете, будьте уверены, что спустя некоторое время у вашего ребенка возникнет новый вопрос, и с этим вопросом он подойдет опять к вам, потому что вашему ребенку важно общение именно с вами, и тот добрый и отзывчивый человек, которого вы наняли, все равно не сможет дать ребенку полноценной материнской или отцовской любви, которую тот ждет. Не из-за этого ли у детей возникают порой необоснованные – как нам кажется – обиды, просьбы, ультиматумы? Да потому, что они ждут любви и внимания от вас, а не от няни, репетитора и т. д. А иногда случается, что родители начинают ревновать своего ребенка к нанятому воспитателю, потому что ребенок начинает любить эту женщину, вложившую в него всю свою душу, больше, чем родную маму; а насколько болезненным бывает расставание ребенка с воспитательницей и совместная жизнь с еще не ставшей ему родной биологической мамой!