Этот вопрос немного смутил собеседника.

– Хотелось бы подзаборной псине не гонять кошку? Или голодному волку никогда не есть мясо? Я такой с тех пор, как себя помню! Как тут поменяешься? – горько усмехнулся Джеремия, выдав весьма философский ответ.

– Ну а если бы я спросила, не хотели бы вы всё это прекратить и принять участие в одном небольшом эксперименте, который поможет вам победить так называемого зверя внутри себя?

Джеремия замолчал и с грустью посмотрел на Персицию. Та не отводила от него своих зелёных глаз.

– Вы, наверное, шутите, барышня, – спустя некоторое время хмуро сказал Джеремия.

– Отнюдь! – воскликнула юная ведьма, ничуть не смутившись. – Я намерена дать вам то, что никто, подчёркиваю – никто! – больше в этом городе не способен предложить!

Джеремия с шумом отхлебнул остатки остывшего кофе, снова забыв про всякие манеры, и поставил чашку на серебряный поднос.

– Что ещё за эксперимент? – спросил он недоверчиво, утирая рукавом своей старой, заляпанной невесть чем сорочки рот.

– По созданию антиоборотного зелья! Оно избавит вас от необходимости терять свое самосознание, превращаться в волка, или в кого вы там превращаетесь, и зажить спокойной жизнью! – улыбнувшись, ответила хозяйка лавки.

Эти слова были для дядюшки Джеремии как гром среди ясного неба, которое в Кошмариусе бывает всего несколько раз в году. Что и говорить, звучало очень заманчиво, ведь несчастный оборотень очень устал от своей доли. Дядюшка Джеремия не помнил, что с ним происходило, когда он терял человечность и бегал зверем, распугивая горожан и наводя ужас на местных кошек.

После буйных ночей он редко просыпался в своей старенькой кровати. Чаще он встречал утро в самых неожиданных местах: на могилах Великого Погоста, в подворотнях среди мусора и старого тряпья, в мрачных подвалах, пропахших сыростью и плесенью. А однажды он даже очнулся в какой-то старой бочке, в которой раньше хранили квашеную капусту, и потом ещё долго не мог избавиться от едкого запаха. Жизнь у волколаков и прочих оборотней не сахар, и, конечно, мало кто из них был ею доволен.

– И что же, я не буду больше шастать по ночам? – неуверенно уточнил у Персиции дядюшка Джеремия.

– Не будете, – подтвердила она и ещё шире улыбнулась – беседа шла в нужном русле.

– И буду помнить, чего делал? – продолжал расспросы её гость.

– Непременно!

От таких перспектив начинала кружиться голова. А ещё дядюшка Джеремия вдруг зловеще захмыкал.

– Наконец-то эти сорванцы у меня попляшут! – торжествующе сказал он, сжав кулак и вспомнив про Стэв, Снибба и Свальга, своих подопечных детишек-сирот. – Сейчас я даже представить себе боюсь, что эти бестии вытворяют, когда наступает Ночь Двух Сестёр.

– О, я уверена, что они прекрасно проводят время! – усмехнулась Персиция, прекрасно помня разговоры охотников из трактира.

Детишки, за которыми присматривал дядюшка Джеремия, были всем известные шалопаи и сорвиголовы. Их кошмарные проказы и весьма странные шалости, которыми они занимались постоянно, могли посоперничать с самыми жуткими городскими легендами. Троица неоднократно наведывалась на Подпольную улицу, чтобы обменять свои находки, стащить что-нибудь или просто поглазеть. В лавку к Персиции они тоже заглядывали. Однажды юной ведьме даже пришлось наслать на них лёгкую порчу за то, что они разворошили ящик с ядовитыми жабами, но об этом Джеремии знать было не обязательно.

– И вы мне обещаете, что это ваше зелье сработает? – всё ещё недоверчиво спросил он у ведьмы.

– Ну, как я и сказала, придётся немного поэкспериментировать, – немного уклончиво ответила Персиция, но, видя вновь зарождающееся сомнение в глазах мужчины, поспешно добавила: – Однако смею вас заверить, что для ведьмы из клана Солонасис нет ничего невозможного!