Она походила на тучу, персональную тучу Михал Саныча. Судя по тому, как спокойно он продолжал стоять у окна, он либо еще не заметил этого странного природного явления внутри его кабинета, либо не видел в нем ничего угрожающего. Не прошло и минуты, как из тучи пролились первые капли – черные точки падали вниз, слишком быстро для воды. Михал Саныч вздрогнул, задрал голову и застыл. Странные капли продолжали падать ему на лицо, а туча на глазах уменьшалась.

И вдруг он вцепился руками в лицо, приплясывая на месте, как во время сильного мороза. Туча продолжала осыпаться на него, он побежал в подсобку, но редеющее облако легко последовало за ним. Наконец, оба скрылись, свет в классе погас, и окно сравнялось с остальными соседями.

Я закрыла глаза и зажала рот рукой.

«Мне почудилось, – повторяла я про себя. – Почудилось. Отсюда ничего толком не видно, далеко. Ничего там не было. Это все кошмар, будь он неладен, я все еще сплю, да, точно – это очередной дурацкий сон».

Я сдавила пальцы в кулаки так, что ногти больно впились в ладонь. Нет, не получается проснуться. Значит, все наяву?

И что теперь делать? Позвать на помощь? Но кто мне поверит? А если не поверят, то что – бросить Михал Саныча? Он, конечно, мужик крепкий, но уже немолодой и к тому же прошлого поколения – ни черта не понимает в гаджетах и доверяет только собственным глазам.

Под оглушительный стук сердца в ушах я приоткрыла веки. Руки у меня дрожали, в груди бухал молот, по спине сползла змейка холодного пота.

Окно по-прежнему зияло пустой глазницей. Значит, Михал Саныч так и остался в подсобке, один на один с этой жуткой, напавшей на него тучей! Я вспомнила, как он вцепился в свое лицо, будто хотел отодрать кожу и вырвать себе глаза. Меня затрясло, я вскочила на ноги, еще не зная, чем могу помочь, но точно не собираясь оставаться на месте. Сбежала по лестнице и помчалась к школе, в голове у меня стучало: «Нужно позвать на помощь!»

На входе охранник Пал Палыч перехватил меня за локоть:

– Эй, Морозко, куда летишь?

Он всегда меня так звал – именем сказочной девчонки – и этим раздражал, спасибо хоть не при одноклассниках, а тет-а-тет. Я вывернулась из его мягких пальцев.

– Забыла домашку Михаилу Александровичу сдать. Я быстро.

И полетела дальше. Но мне стало спокойнее: Пал Палыч к нам, девчонкам, был ласков, а мальчишек гонял только так. Говорили, он прошел войну, и я не сомневалась – на него можно положиться.

Коридоры и лестничные пролеты пустовали. По дороге я встретила лишь две парочки старшеклассников, которым, видимо, негде было зажиматься, кроме как по школьным углам. Заслышав грохот моих шагов, они отлипали друг от друга, а увидев, что перед ними всего лишь мелюзга без права голоса, фыркали и вновь переплетались, как две танцующие змеи.

А я летела. Летела сквозь гардероб, через холл первого этажа, вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Ноги несли меня вперед, а в голове ныл противный голосок: «Придумала черт знает что, каких-то монстров, будто они существуют. Ну подумаешь, тень, это могло быть что угодно».

Ну да, что угодно. Только вот что? И тут меня осенило: а что, если Михал Саныч проводил какой-то химический опыт, в результате которого появилась эта туча? Ну вроде как суперзлодей из супергеройских комиксов – он кажется душкой, его любят ученики, а на самом деле он – чокнутый ученый, который под прикрытием разрабатывает какое-нибудь оружие. И вот, эксперимент вышел из-под контроля, а его результат убил ученого и теперь ждет следующую жертву.

То есть меня.

Запоздало я заметила, что трясусь с ног до головы, и врываться в класс, чтобы спасти Михал Саныча резко расхотелось. Вообще вся эта чертовщина с тучей в окне показалась ужасно бредовой – просто разыгралось воображение. Поэтому я подошла к двери и постучала костяшками пальцев, надеясь, что Михал Саныч откроет и удивится моему позднему визиту. Но шагов по ту сторону слышно не было – тишина, нарушаемая шелестом штор. Возможно, Михал Саныч уже ушел, и мы разминулись. Так даже лучше: пусть никто не узнает, какая глупость мне почудилась. Вот постучу еще раз и пойду домой, выпью чай, лягу спать пораньше, может, даже обойдется без кошмаров.