Финальная битва состоялась, когда я намекнула, что неплохо бы начинать урок вовремя, а не на полчаса позже.

– Да ты что возомнила, а? Думаешь, если мне платишь, можешь командовать? Думаешь, ты меня купила? Я тебе раб, что ли?!

«От такого раба одни убытки, – подумала я. – Он же больше съест, чем наработает!».

После этого мы расстались вовсе не друзьями, а когда наши пути пересеклись в Кабуле, по лицу господина бывшего учителя было видно, что он встрече не рад. Сейчас я понимаю: у него были причины считать меня и наглой, и испорченной, и (с пуштунской точки зрения) совершенно несносной, а мои вопросы и замечания и вовсе были для него что острый нож. И когда поутихли мои досада и недоумение, осталась благодарность. Как ни крути, благодаря московскому профессору и кабульскому бывшему переводчику мне удалось освоить пушту с нуля по ускоренной программе, и, если вы спросите меня: «Можно ли выучить восточный язык с нуля за полгода?» я отвечу: «Можно». Это вопрос мотивации.

Кстати, по иронии судьбы аспирант, который должен был учить нас на третьем курсе, честно признался:

– Я сам пушту не знаю и не люблю, а вам за экзамен оценки поставлю автоматом. Хотите?

Конечно, все хотели, а ваша покорная слуга снова промолчала. Восток учил выдержке.

– Happy Afghanistan? Вы серьёзно? – уже знакомый вам консул, похожий на Кларка Гейбла, с трудом сдерживает смех. – И вы хотите, чтобы я…

В марте 2018-го, когда в Афганистане расцвели яблони и груши и начался новый 1397-й год, я затосковала. На этот раз решено было подойти к делу серьёзно. Надо бы приобрести опыт по специальности, и всё тут. На работу в Афганистане никто студента не возьмёт, но отчего б не поехать волонтёром, раз в прошлый раз не удалось? Я разослала резюме (надо сказать, довольно скромное) на все найденные имейлы, в красках расписав, как сильно люблю Афганистан и свою специальность, но НГО, базирующиеся в стране А., брать меня не спешили. Мол, здорово, конечно, что вы знаете языки и регион, но, милочка, вы же ещё учитесь, заходите через годик. Между строк можно было прочесть: зачем нам волонтёр, который, строго говоря, не наш сотрудник, но точно наша проблема?

Когда таких имейлов накопилось с десяток, я вспомнила про международную студенческую организацию AIESEC. Эврика! Они-то мне со стажировкой и помогут! И ничего, что говорят про них разное, и что одна моя подруга на такой вот стажировке чуть не плакала, сидя в Дели… Обойдётся. Ну-ка, что там у них на сайте есть по Афганистану?

Вполне ожидаемо, не было ничего.

Но первая поездка уже научила меня: нет возможности – создай её. Я написала президенту афганского отделения AIESEC, а на следующий день мы созвонились по Скайпу. Президенту было года этак двадцать три, и в своей команде он был едва ли не старшим. Вид у него был по-президентски степенный, а ради нашего созвона он, помнится, даже надел галстук.

– Здорово, конечно, что ты любишь Афганистан и хочешь у нас поволонтерить, – услышала я. – Всей душой рад помочь, но, прости, Алекс, никак.

– Вообще никак?

– Вообще.

– Сто процентов?

– Двести.

– Ну ладно, извини за беспокойство.

Не огорчайтесь, если на Востоке вам говорят «нет», и запасайтесь терпением – вполне возможно, что всё только начинается.

Президент подумал минутку, поправил галстук и спросил:

– А если мы придумаем проект специально для тебя? Не возражаешь? Ага. Проект, ммм… ну, например, по… эээ… по журналистике. Будем разрушать негативный образ Афганистана, созданный СМИ. Как тебе?

Как мне? Да я готова была станцевать на потолке от радости.