Оказалось, что наш Тишка тоже сын соседской кошки. Она родила котят: двоих – необычного персикового цвета, одного рыжего и парочку трехцветных. Целый выводок редких окрасов! Таких красивых пушистиков расхватали, как горячие пирожки!

Одного «персика» мама принесла домой, а второго соседка тетя Оля решила оставить себе.

На минуту я озадачилась такой новостью, но потом вспомнила, как Тишка только что доверчиво тёрся о мои ноги и не поверила: «Может, у соседа и есть такой же кот, но что я, своего родного Тишку не признаю?! Он это был! И мордочка его!»

Через несколько дней представился случай проверить, кто прав. Тишка нахватал где-то клещей, и мы весь вечер их вытаскивали. А потом смазали ранки зелёнкой. В итоге Тишкина голова оказалась меченой. И стало легко проверить, кто из котов на самом деле ходит с соседом на рыбалку!

Однако вывод, сделанный мной с помощью зелёнки, оказался куда более потрясающим! Выяснилось, что не только наш кот «не тот, за кого себя выдаёт». Васька дяди Паши тоже был не промах – и ходил к нам! В основном спать.

Я сразу вспомнила, что пару раз Тишка вел себя как-то странно: не давал себя гладить и выныривал из-под рук особенно резко, стремясь укусить.

Но я не знала, что персиковых котов двое, и у соседа такой же! Как я могла пойти к родителям и заявить «Наш Тишка какой-то не такой!», только потому, что он не захотел, чтобы я его погладила.

Видимо, даже видя дяди Пашиного кота издали, я считала, что по улице шныряет наш кот! Над таким открытием хохотали не только мы с соседями, но и наши ближайшие друзья.

Парочка ушлых братцев самым наглым образом непонятно сколько времени жила на два дома. Но, даже зная об этом казусе, когда пятна от зелёнки смылись, родители с расстояния так и не научились различать, где чей кот. А вот я быстро сообразила, что наш кот худее и ласковее, а соседский Васька толще и своенравнее. Так их и различала.

Мы с братом постоянно играли с Тишкой – то фантиком на веревочке, то длинной травинкой. Наш кот привык к вниманию и детским объятиям. А ещё научился быстро бегать и уворачиваться, когда мы ему надоедали.

А Васька с детства объедался рыбой и спал сколько хотел. И только летний приезд внуков, еще более громких и шебутных, чем мы с братом, вынудил кота идти по соседям и искать спокойное место для сна.

Так коты и шныряли всё лето туда-сюда. Даже мой отец, любящий порядок и довольно строгий к кошкам, смирился с такой нестандартной ситуацией. И дядя Паша, приняв тот факт, что с ним на рыбалку ходит вовсе не его кот, продолжал баловать нашего «персика» мелкой рыбёшкой.

Побегав лето между домами, к зиме коты свои вояжи прекратили, но с тех пор я всё время вглядывалась в Тишкину мордочку: он или не он?

К следующему лету коты уже заматерели и стали отличаться друг от друга гораздо сильнее. Кот дяди Паши ещё сильнее растолстел, а наш нажил шрамов в борьбе с крысами. И, хотя больше мы их не путали, оба остались в памяти как мои питомцы. Два брата-близнеца: Тишка да Васька.

Кошки в нашем доме не переводились, однако все они жили очень недолго. Я не помню, болели ли они чем-то, – наверняка да. Но, кроме гибели Пушка от отравления крысиным ядом, про остальных котов я могу сказать лишь то, что в какой-то из дней они просто исчезали. Возможно, мама с папой не хотели меня огорчать и предъявлять на опознание погибшую от какой-то напасти кошку, но, как правило, если срок отсутствия животного в доме затягивался, они говорили что-то вроде: «Наверное, умирать ушёл».

Я не знаю, почему наши питомцы так рано уходили умирать. Если вспомнить, что кошачий век равен примерно 10–15 годам, и учесть, что по несколько кошек сразу в нашем доме проживало крайне редко, то мне бы запомнилась всего пара кошек в детстве, максимум три. Но их было гораздо больше.