– Как думаешь, сколько ты стоишь в молодильных яблоках по мнению Ратибора?

Чародей показал два пальца.

– Две сотни? – жадно потёр ладони княжич.

– Два яблока. Или, скорее, огрызка. Царь меня не слишком жалует, увы.

– Наверное, чует, что ты против него замышляешь. – Лис откинулся на подушки и запустил руку в вазочку с сушёными ягодами (и пусть утрутся все, кто считает, что начинать нужно с супа!).

Весьмир устроился прямо на наваленных возле очага шкурах. Сидел уже без рубахи, зато в бинтах и невозмутимо черпал баранью похлёбку с таким видом, словно находился на пирушке, а не на допросе.

Май передвинул на столе подсвечник так, чтобы пламя осветило худое лицо пленника.

– Ну, говори. И постарайся быть убедительным. Или ты сюда пожрать пришёл?

– Не настолько в Дивьем царстве голодно, чтобы я в Навь поужинать напрашивался, – улыбнулся чародей. – Что именно ты хочешь узнать?

– Ответь, в чём для нас ценность заложника, за которого и целого яблока не дадут?

– Ты, советник, не ёрничай. Дело-то серьёзное. Царь наш, как бы это сказать помягче… умом тронулся.

– Давненько уж, – не удержался княжич и, получив в ответ два укоризненных взгляда, потянулся за ложкой. – Всё, молчу-молчу, не перебиваю, ем супчик.

– Я не шучу. Ратибор безумен. – Весьмир повернулся, чтобы поставить пустую тарелку позади себя, и Лис присвистнул: ого! Кому-то здорово досталось. Вся спина чародея была исполосована. Но, присмотревшись, княжич понял, что рубцы не сегодняшние, а где-то с седмицу назад полученные. Одни поджившие, другие всё ещё воспалённые. От плетей такие бывают.

– Царь подозревает всех и вся, – продолжил Весьмир. – Его пищу пробуют. Все обереги проверяются. Стража ходит за ним повсюду – даже в покои царицы. Всех несогласных жестоко наказывают. Кого на правёж, кого в темницу. Иных вообще вешают. Вот и меня в заговорщики записали. Только хотите верьте, хотите нет – я ни о чём таком тогда не помышлял. Мы с Ратибором часто ссорились, потому что я указывал ему на ошибки. Несколько раз царь выгонял меня, а потом возвращал обратно – потому что кто ещё ему правду скажет? Но теперь Ратибору не нужна правда, а нужны те, кто будут в рот смотреть да в ножки кланяться.

– Обидели чародеюшку. – Улыбка Мая стала похожа на змеиную. – Ты поэтому решил переметнуться?

– Я сторону не меняю! – вспыхнул Весьмир. – Дивь – моя родина, ею и останется. Но Ратибор – не Дивь, а её погибель.

– В общем, ничего нового. – Май зевнул так заразительно, что Лису тоже захотелось. – Думаешь, у нас нет осведомителей при дворе Ратибора?

– Думаю, есть. Но мне найдётся чем удивить вас обоих. Помните, как помер прошлый царь?

– Лично не присутствовали. – Княжич ущипнул себя за щёку. После сытного ужина его начало клонить в сон.

Разумеется, помнить они не могли. Отец Ратибора – как же его?.. Радогост, что ли? – умер, когда не то что самого Лиса, а даже его матушки на свете не было.

– Много лет назад юный царевич Ратибор убил своего отца, царя Радогоста. Чего не сделаешь, когда хочется править, а папа не даёт. Правда, княжич? – Весьмир прищурился. На что это он намекает, гад?

Лис едва сдержался, чтобы не запустить в чародея опустевшей вазочкой.

– Меня с ним не равняй. Кощей – совсем другое дело. Да, я помогал, но убили его вы с Отрадой Гордеевной. И только поэтому я с тобой сейчас разговариваю, а не мастерю чашу из твоего черепа, ясно?

– Не хотел тебя оскорбить, – миролюбиво поклонился пленник. – Просто думал: кому, как не тебе, понять чувства Ратибора? У прежних дивьих царей характер был, честно скажем, не мёд.

– Думаешь, царевич Радосвет собирается продолжить семейную традицию? – Май покачал головой.