– В чём?

– Да во всём подряд. Ты же знаешь, какой он… Эх! – махнула рукой девушка. – Вот я и подумала сперва-наперво к Радосвету обратиться. Чтобы он перед отцом замолвил словечко за Весьмира. Чародей нам нужен. Без него эту войну точно не выиграть.

– Знаешь, у Радосвета с царём последнее время тоже разлад. – Яромир поднял перевёрнутый табурет, отряхнул его и предложил сестре присесть. – Хочешь чаю горячего?

Он только сейчас заметил, что Радмила зябко кутается в плащ с меховым подбоем, а губы у неё аж посинели от холода. Дождавшись кивка, он развернул вышитую салфетку-самобранку. На ней появились две дымящиеся чашки и блюдечко с малиновым вареньем и парой небольших деревянных ложечек. Немного уюта посреди вечной разрухи и холода. Такой стала их жизнь, когда Кощеевич вморозил родителей в колдовской лёд. Всё разделилось на «до» и «после».

– Они отец с сыном. Помирятся. – Радмила отхлебнула чаю и затрясла головой. – Ух, горячо!

– Хочется верить. Но царь очень недоволен. Так что сперва Радосвета ждёт суровая взбучка.

– Один из нас должен поехать за ним! Если выехать с утра, можно успеть нагнать его в дороге.

Яромир хорошо знал этот тон. Он означал, что сестра уже всё решила, спорить с ней бесполезно. Но всё равно всякий раз спорил.

– Ты не можешь оставить лагерь. Не сейчас, когда войска Кощеевича так близко. Ты же Северница! Одно твоё присутствие воодушевляет людей.

– Тогда поезжай ты.

– Я тоже не могу. Мне велено встретить нового воеводу. Слыхала, что Веледара назначили?

– Слыхала. И совсем этому не рада.

– Вот и ребята Баламута тоже не рады. Уеду – начнутся раздоры меж своими. Этого нельзя допустить.

– Я могу за ними присмотреть. – Радмила отставила чашку. Между её бровей залегла упрямая складка, делавшая девушку похожей на мать.

– Спасибо, но это моя забота.

– Пока мы тут с тобой препираемся, Весьмир в плену у Кощеевича сидит. Думаешь, его там вареньем кормят? – фыркнула сестра, зачерпывая малину ложечкой. – Коли не хочешь ехать сам, пошли кого-нибудь из своего отряда. Кому и ты, и Радосвет доверяете?

– Таких нет. – Ком снова подступил к горлу.

Из тех, кто остался, Душица наказана за своенравие. Её братья ранены. Да и не стал бы Яромир сейчас с ними связываться. Что Мох, что Соловей сестре в рот смотрят. Что она скажет, то и делают. «Прям как я», – мелькнула в голове жгучая, как горчичное семя, мысль.

– Тогда пускай решает судьба. – Радмила порылась в поясном кошеле и добыла серебряную монетку. – Кинем жребий, брат!

Яромир всё ещё сомневался. Судьба ведь не всегда бывает благосклонна. Может, не стоит её искушать? Он открыл рот, чтобы возразить, как вдруг снаружи громко и протяжно взвыл Вьюжка.

– Я пойду посмотрю, что там.

Спасибо симарглу, дал повод ускользнуть. Яромир откинул полог шатра, вгляделся в ночную темноту и обомлел. Перед ним стоял Горностай собственной персоной.

– Здрав будь, старшой. Звал?

Май был, как всегда, недоволен. Всю дорогу ворчал: мол, ты правда собираешься везти в наш лагерь этого подлеца? – и кивал на Весьмира. Дивий чародей сидел позади Лиса, беззаботно болтал ногами и мурлыкал под нос песенку. Княжич самолично связал пленника, заставил сесть на Шторм-коня задом наперёд, ещё и руки к седлу прикрутил для верности, а Весьмиру всё было нипочём. Ишь лыбится, будто на пирушку собрался. Только в самом начале пути уточнил:

– Зачем это всё? Я же по своей воле сдался.

Но Лис шикнул на него, и чародей умолк.

На ворчащего Мая тоже можно было шикнуть, но ссориться не хотелось: ведь только благодаря хитрости советника им удалось выкрутиться из весьма щекотливой ситуации. А Лис даже не поблагодарил его. Ладно, ещё успеется…