– Хорошо, – проворчал он наконец. – Двое суток. Не больше. Пока лечитесь и пополняете запасы. Но без глупостей. Нарушите порядок – стена станет вашей могилой. За детей… найдём место. Есть вдова рыбака, ей помощники нужны. Будет им крыша над головой и миска похлёбки.

Сделка была заключена. Мерунес отдал старосте часть найденных артефактов. Им выделили холодный, но защищённый от ветра сарай на окраине поселения.

Момент прощания был тяжёлым, несмотря на внешнюю холодность Мерунеса. Лира плакала, обнимая брата, потом посмотрела на Мерунеса с мольбой и отчаянием.

– Господин… вы уверены? Им здесь будет лучше?

– Здесь у них будет шанс на жизнь, Варен, – ответил Мерунес без тени эмоций. – Со мной их ждёт только смерть. Мой путь опасен, и я не могу рисковать невинными.

Он опустился на корточки перед Тимом. Мальчик смотрел на него своими серьёзными, недетскими глазами. Мерунес протянул руку. Тим на мгновение заколебался, а затем осторожно коснулся его пальцев своей маленькой ладошкой. Это был первый осознанный жест мальчика за всё время их путешествия. Потом он молча отвернулся и пошёл за Лирой и женщиной-вдовой, которая пришла за ними. Мерунес долго смотрел им вслед, его лицо оставалось непроницаемым, но внутри что-то шевельнулось – слабое эхо давно забытого чувства ответственности, которое он тут же подавил холодной логикой. Привязанности были слабостью, которую он не мог себе позволить.

Когда Лира и Тим скрылись за поворотом улочки, Бормотун, до этого с интересом ковырявший носком сапога замёрзшую грязь, подскочил к Мерунесу.

– Ну вот! Детишек пристроили, слёзки утёрли! Время для настоящих приключений! – заговорщицки прошептал он. – Я тут подумал… раз уж ты такой любитель всяких древних штук, которые гудят и светятся… Есть тут неподалёку одно местечко! Пальчики оближешь! Называется Шепчущий Ледник! Скучное название, правда? А вот внутрииии… – он закатил глаза. – Там спят древние Искры! Остатки той самой силушки, которой Первые баловались! Очень капризные Искры, но если найти к ним подход… можно научиться… ну, например, завязывать пространство бантиком! Или слышать мысли камней! Представляешь, какие у них скучные мысли? Но главное – там можно стать сильнее! Гораздо сильнее! Чтобы все эти огненные и теневые зануды боялись даже чихнуть в твою сторону! Как тебе идейка, а, главнюк?

Мерунес посмотрел на безумца. «Искры»? Сила Первых? Это совпадало с его целями. Бормотун мог лгать, мог вести их в ловушку, но интуиция, обострённая новым чувством, подсказывала, что в словах шута есть доля истины. И сила была тем, что Мерунесу было нужно.

– Мы идём к Шепчущему Леднику, – решил он. – Завтра на рассвете. Варен, Элара, готовьтесь.

Следующие дни пути были иными. Их было четверо. Варен, хоть и хромал, но держался увереннее, его подозрительность к Бормотуну не ослабевала. Элара, с её костылём и жаждой знаний, постоянно пыталась разговорить Бормотуна, засыпая его вопросами о Первых, о руинах, о Севере. В ответ она получала поток абсурда, в котором иногда, как драгоценные камни в куче мусора, проскальзывали крупицы поразительно точной информации, которую она тут же заносила в свои заметки. Бормотун же, казалось, наслаждался ролью загадочного проводника, постоянно отпуская шуточки, меняя направление без видимой причины и комментируя всё вокруг с присущим ему безумием.

Мерунес в основном молчал, погружённый в себя. Он осваивал своё новое восприятие, учась различать энергетические следы, чувствовать эманации Скверны на расстоянии, ощущать присутствие живых существ сквозь снег и камень. Он также чувствовал Бормотуна – как вихрь непредсказуемой, хаотичной энергии, искусно замаскированный под дурашливость. Он не доверял ему ни на йоту, но признавал его пользу.